Лариса Гузеева: «Боли во мне столько, что хватит на 100 человек. Поэтому я спокойно читаю Достоевского»

БОНУС! Коллеги по кино и телевидению (Рогов! Деревянко! Мцитуридзе! И не только!) задали Ларисе Гузеевой блиц-вопросы

«То, что люди считывают как мою жесткость или агрессию, к силе не имеет никакого отношения. Это от большой уязвимости»

Вы — невероятный эмпат и интуит, специалист по человеческому скорочтению: видите людей насквозь. Скажите, как вы в программе «Давай поженимся!» за секунду считываете, кто достоин вашего уважения, а кто «не жених, а инцидент»? Как прокачать этот навык? И по итогу — это ваша суперсила или ваше проклятие?

Секунда — это сильное преувеличение. Я же не ясновидящая и, случается, ошибаюсь. Но мне достаточно немного пообщаться, чтобы понять, мой человек или не мой, лжет, не лжет. Думаю, что с возрастом люди, которые много и многих видели, накачивают эту мышцу. А как по-другому? Это не дар, это навык. Достигается через годы общения с огромным количеством разных людей. Раньше его не было: я настолько часто заблуждалась, совершенно не разбиралась в людях и в результате попадала в тяжеленные ситуации. И все равно сегодня мне иногда кажется, что это человеческое скорочтение мешает, а иногда кажется, что помогает. Но в результате круг общения точно сужается.

Но на экране ваше моментальное считывание смотрится практически цирковым номером! Камера в этом случае помогает или мешает?

Это для меня камера — привычное состояние. А человек приходит, садится под софиты — ему кажется, он такой смелый. Как будто сейчас порвет всех, хайпанет, а когда начинается съемка, он как голый, понимаете? Если это не профессиональный артист, он себя тут же выдаст.

Плюс я перелопатила кучу литературы: многое вычисляется по жестам, по мимике, по паузам, по интонации, по тому, как зрачки сужаются и расширяются. И я вижу: он выдает себя не за того, кто он есть. Например, просто явился на программу поглумиться. Или он глубоко женат и либо на спор пришел, либо что-то там в себе проработать. Потому что у него одежда в порядке абсолютно, прическа, стрижка, уверенность — все хорошо. Видно, что у него регулярный секс. Он точно не холостой. Я говорю, вы пришли просто поразвлекаться? Не дам я вам с собой поразвлекаться. У меня другие задачи. Вот и всё. Дара у меня нуль. Просто внимательная, цепкая.

Одежда в порядке — это действительно маркер по мотивам мема «оделся сам / наорала»?

Ну конечно, ведь она ему говорит: ну послушай, Вася, этот пиджак с этими джинсами — разные миры. А если он не слышит — да, громче повторяет. И я прямо вижу, как они с женой сидят вдвоем перед телевизором с компами, и желают друг другу продемонстрировать, какая Гузеева дура.

Но участники «Давай поженимся!» наверняка проходят все круги ваших редакторов, фактчекеров. А потом натыкаются на вас, и вас уже не проведешь, так?

Редакторы — девчонки молодые, еще неискушенные. И у них глаза квадратные. Они говорят, он же был абсолютный адекват. Не каждый раз, но встречаются такие.

В таких случаях вы всегда находите нужные слова! Расходитесь на мемы, стикеры и фольклор! В обычной жизни вы такая же хлесткая?

Ведущая «Давай поженимся!» — придуманный образ. И в рамках этой программы я — не Лариса Гузеева. Это не я. Я же так не одеваюсь, я так не крашусь, я так не выгляжу. А главное, я так не разговариваю. У меня даже такой интонации нет. В передаче я себе позволяю то, что не могу позволить, общаясь с вами, с продавцом, с директором школы, с врачом. А перед камерой я играю свою роль и из меня что-то исторгается в зависимости от того, с кем я беседую. И плохо знающие меня люди ждут, что я все время буду такая. Из-за этого я перестала бывать в незнакомых компаниях, у меня нет новых подруг, новых друзей, потому что мне страшно, скучно, неинтересно. А они с горящими глазами: Лариска Гузеева придет, сейчас поржем, понимаете? Меня это даже оскорбляет.

Миллионы людей вас любят не только за образ, который вы сконструировали. Вы все равно через него просвечиваете — харизму не сыграешь. Что для вас харизма — заразительный пыл? Иррациональный дар? Способность влиять без аргументов?

Это как цвет глаз. Ты же не задумываешься об этом, правильно? Ой, я сейчас зашла такая харизматичная. Сейчас всех моей харизмой накроет. С возрастом ты к себе привыкаешь и просто живешь. Я просто живу. Но поскольку я еще дружу с головой, то понимаю, что есть ситуации, в которых харизму стоит поумерить — нужно быть тише воды ниже травы. Сейчас не мой главный выход. Раньше было иначе: моя мама говорила, что я на похоронах хочу быть покойником, на дне рождения — именинницей, а на свадьбе — невестой. Это время прошло. Из этого вечного центра я вышла года в 23. Ты же нормальный человек: понимаешь, что и так свое возьмешь и необязательно на себя все время тянуть. А кто-то из этого состояния так и не выходит, так и продолжает из трусов выпрыгивать. И с такими людьми скучно.

Народная любовь и зрительское восприятие как будто загоняют вас обратно в центр любой ситуации! От вас ждут, требуют, вас преследуют. С малознакомыми компаниями понятно, но что происходит, когда вы выходите на улицу?

Выхожу на улицу в очках и притворяюсь невидимой. Этот народный образ из «Давай поженимся!» как будто многим дает право, как им кажется, хватать меня за руку, кричать с другого конца улицы или хотя бы показывать два больших пальца, что «о, круто». Есть сумасшедшие люди. Они лезут по наивности, по простоте своей, может быть, даже по любви, по обожанию. Но меня это очень пугает. Я не хочу. Мне от этого тяжело. Не из-за того, что так устала от любви, от обожания, а просто от страха: я же живая, меня кто-то может обидеть. Понимаете, с определенного возраста я не держу удар. И за собой это знаю. Как только я вижу, что ко мне направляются, прямо на подлете сразу в лоб стреляю — и контрольный. И уже потом мы будем разбираться, с хорошим намерением шел человек, с плохим ли. Но отчего это? От страха. На самом деле я слабая. То, что люди считывают как мою жесткость или агрессию, к силе не имеет никакого отношения. Это от большой уязвимости. Я больше не выдержу разочарований.

«Я не вижу никакой милоты в старости»

Вы — эксперт по матримониальным и человеческим отношениям. И вы утверждали, что браки по расчету крепче. Такое ощущение, что сейчас как в предромантическую эпоху — это снова правда, но расчет в большей степени не экономический или династический, а психологический, да? Теперь люди выбирают себе партнера за руку с психотерапевтом.

Я говорила про то, что не нужно опираться на одни гормоны, необходимо включать голову, ты же должен просчитывать, какие у тебя задачи в браке. Если хочешь детей, то, понятное дело, смотришь на то, какое у мужчины здоровье, и физическое, и ментальное. Ну а как? В этом нет никакого цинизма, нет ни доли фашизма. Если он куролесил 42 года, из наркологических клиник не вылезал, а потом решил начать новую жизнь, а ты влюбилась, ну, значит, думай, меряй свою ответственность. Потому что ты не только за себя отвечаешь в браке, а еще за поколение, которое ты будешь растить. Ребенок же ни при чем. Как минимум, нужно соображать, что ты какое-то время будешь в декрете. Деньги же не падают вместе с дождем. Мужчина должен хоть как-то помогать женщине. Такого рода экономический расчет обязателен. Я же не о том, когда паразитируют молодые мужчины на женщинах, а молодые женщины — на мужчинах. Когда в отношения инвестируют собственную красоту и молодость, нет, я не про это.

А за руку с психотерапевтом строить собственные отношения — это мейнстрим, это очень модно. Сегодня любой дворник имеет своего собственного психолога. Потому что таким образом очень легко перевести стрелки и сказать: а вот мой психотерапевт не советует. Поэтому общество абсолютно инфантильно. Одни разговоры про личные границы, про сепарацию, про то, что ты никому ничего не должен. А любовь? Я все-таки за любовь. Красивые, талантливые дети рождаются по любви и страсти.

Однажды вы сказали, что попрекать возрастом — последнее дело, и тут нельзя не согласиться. Но не попрекаете ли вы возрастом сами себя? Что для вас означает принятие времени? Это скорее мудрость или смирение?

Мне тяжело. Мне некрасиво то, что я вижу в зеркале с утра. В сетях себя безбожно фотошоплю, все убираю. А почему нет? Это мое личное дело. Я беру пальчик, беру программу, все стираю. Я не вижу никакой милоты в старости.

Я очень хочу отрезать все лишнее, сбросить вес. А дальше я думаю: вот осень пройдет, зима наступит, я что-то с собой сделаю. Потом думаю, может, само рассосется. И шли годы. Смеркалось. Я все та же. А зачем? А кого удивлять? А чем удивлять? Есть молодые, а есть — как молодые. Может быть, и так сойдет? Мне же не надо ни за кем гнаться, мне не надо удерживать молодого любовника. А так фотошоп раз — и убрал лишнее. И живем дальше.

Красивое старение — это оксюморон? Или все же можно стареть с достоинством?

Послушайте, смотря чем вы занимаетесь, кто вы, где живете. Когда в деревне внук целует бабушкины старые руки в пигментах — это одна история. Когда артистка идет по красной дорожке, а у нее такие же руки — другая. Все должно быть уместно. Вот если уместно здесь и сейчас выглядеть так, как ты выглядишь, то это нормально.

«Да, я не люблю себя взасос, у меня нет в себя такой влюбленности, которой грешат сегодня многие»

Вы почти двадцать лет были плотно заняты на телевидении и не снимались в кино, а в прошлом году триумфально вернулись на экран с комедией «Теща», где по сценарию меняетесь телами с «зятем» Гариком Харламовым. В августе 2025-го у вас новая премьера — на платформе KION выходит ромком «Три сестры» с Павлом Деревянко.

Снова сниматься в кино меня уговорил агент. Он подобрал три разноплановых сценария — комедию, лирическую драму и даже триллер (премьера сериала «Холод» — в следующем году). От «Трех сестер» я, кстати, сначала хотела отказаться. А теперь рада, что согласилась. Паша Деревянко — прекрасный, замечательный, великолепный артист, работать вместе с ним — сплошная радость (Деревянко играет массажиста, с которым из отпуска возвращается мать трех дочерей. Все в радикальном шоке, но еще не подозревают, что этот роман не то, чем кажется! — Прим. ред.).

Павел Деревянко, актер: «Дорогая Лариса, как распознать звездную болезнь и что с этим делать, если уже да? Была ли она у вас?»

У меня была звездная болезнь ровно до того момента, пока я не поступила в Театральный институт. Это общая история: когда только поступаешь, думаешь, что ты народная артистка земного шара. А потом с каждым курсом к себе все больше вопросов. И потом, чем старше становишься, тем больше в себе сомневаешься — артистка ли ты вообще?

Для съемок в триллере вы радикально сменили имидж, высветлив брови и волосы. Обычно артистам за такие кардинальные перевоплощения выдают «Оскар».

Да, и я просто в шоке, как можно так долго это перевоплощение мусолить в интернетах. Я не работаю в бухгалтерии или тренером по баскетболу, раз я так сделала — это для чего- то нужно. Я — артистка и могу быть любой. Но за перемены постоянно хейтят. Да, отчасти я не хотела сниматься из-за того, что сама не нравлюсь себе сейчас. Но это не трагедия, я разрешила себе не переживать.

Вы не раз говорили, что себя не любите. А за что уважаете?

Что значит — я себя не люблю? Мне не нравится, как я выгляжу, потому что мне лень и страшно пойти что-то отрезать. Мне лень пойти в зал подкачать там что-то. Что значит, я себя не люблю? Я же не безумная какая-то женщина, у меня многое в жизни получилось. Да, я не люблю себя взасос, у меня нет в себя такой влюбленности, которой грешат сегодня многие. Я в другом состоялась, и у меня другие ниши закрыты, заполнены, поэтому мне не надо и в профиль, и анфас себя фотографировать и бесконечно это выкладывать.

Какие ниши в себе и в жизни нужно заполнить, чтобы перестать себя фотографировать?

У всех по-разному. Вот у меня есть подруги, у которых нет детей. Они живут прекрасной жизнью, им все нравится, и это не показное. А для кого-то иметь 10 детей — нормально и в этом счастье. А кто-то будет терпеть любого мужчину, лишь бы не одна. Отмоет, приведет в порядок, и в этом счастье. Мое счастье в другом. Я считаю, что у меня все в жизни сложилось, я все успела. У меня дети, которых я люблю, с которыми у меня прекрасные отношения. Я не одинока. У меня есть подруги. Мало, но они классные. Я себя чувствую сама с собой хорошо. Кто-то сходит с ума от того, что он не снимается параллельно в пяти картинах. А я бы в ужас пришла: одна-единственная жизнь, а ты ее так тратишь, чтобы что? Чтобы бесконечно тебя показывали по телевизору? Может быть, это из-за моей лени. Может быть, из-за того, что мне Бог и судьба дали больше, чем я заслуживаю. Но меня и раньше устраивала однокомнатная квартира, например. Я всегда любила то, что у меня есть. Потому что мне всегда казалось, что то, что у меня есть, лучше, чем у всех остальных. И я не просто себя уговаривала, я была абсолютно в этом убеждена. Вот я и сейчас считаю, что всё, что у меня есть, — это самое лучшее.

«Трудно перелопачивать боль, которую ты за жизнь зацементировал»

Раньше вы формулировали, что подружки — это пиявки да лягушки, а про киношную дружбу вообще говорили, что она заканчивается с последним дублем. Что-то изменилось?

Сейчас у меня не то, что с последним дублем дружба заканчивается, она с первым дублем и не начинается. Все стало еще жестче. Сейчас приблизительно 1% человечества проходит через мои жернова, через моe сито. Да и что я — за жизнь не надружилась? Это ты в юности дружишь без памяти, не можешь без подруги, и тебе муж, в принципе, не так нужен, даже раздражает, скорее бы на работу ушел, а я к Таньке поеду! Хочется болтать, не можешь наговориться, не можешь наобсуждаться. А потом проходит время, и ты думаешь: боже мой, опять ко мне кто-то сейчас приедет, стол надо накрыть, опять впустую — уже сто раз слышала это все. Мне неинтересно уже знать ни про кого ничего. И я считаю смертельным наказанием, когда начинают показывать видео своих собачек, кошечек, детей. При том что я собак просто обожаю. Но я это все найду в интернете — в момент крайней необходимости. И мне уже не хочется делать такой интеллигентный, заинтересованный вид в жанре «Ой, какая прелесть!». Я просто беру за руку и говорю: «Умоляю, пожалуйста, не надо». Я не хочу, я не запомню. Ты уже начинаешь оберегать свое пространство, свое время, свои эмоции и говорить правду хотя бы самому себе, что тебе это неинтересно. Нет, уже какие-то другие высоты, уже другое хочется проживать.

Что вам интересно проживать прямо сейчас?

Понимаете, я не живу чужими жизнями, даже жизнями своих детей. Я их очень люблю, поэтому уже давно отпустила. Вот эта вот подкожная жизнь с родственниками — и им не даю, и себе не разрешаю. Сегодня я заполняю то, что по молодости не успела, потому что хотелось все выпить, выкурить, всех полюбить, со всеми переобщаться, везде побывать. Вот сейчас, мне кажется, время для роскоши, для того чтобы прямо утром встать и спросить: а чего хочу я? Мне это дается с огромным трудом. Я настолько привыкла хотеть чужие хотения — детей, родственников. Нужно полететь на юбилей, собраться к кому-то на день рождения, будь оно неладно. Зачем я туда иду? Для чего мне это?

А сегодня я могу закрыться и вдруг решить смотреть на море с чашкой чая. У кого-то вдруг попросить прощения, кому-то написать письмо после 40 лет молчания. Трудно перелопачивать боль, которую ты за жизнь зацементировал. Вот когда-то кого-то обидел, кого-то недолюбил, что-то недосказал, кого-то обманул. Потому что если ты нормальный человек, то тебя это будет грызть. Оно ведь как микроб, существующий в леднике миллионы лет. Так вот у меня есть вещи, которые тоже оказались слишком живучими. Сегодня это все прорабатывается психологами. Но вдруг человек тоже мучился, а вдруг человек тоже этим жил, и дай-ка я попробую. И это страшно сложно. И ты к этому готовишься. Пишешь, и переписываешь, и тоже все время задаешь вопрос: а зачем тебе это нужно, зачем? А потом выясняется, что человека уже нет в живых. Есть какие-то вещи поважнее, чем чьи-то юбилеи или какая-то тусовка. Это не то что я подвожу итоги или вот как я помудрела. Иногда могу весь день проваляться с телефоном, или с книжкой, или с собакой.

С телефоном и собакой понятно — а что по книжкам? С какой сейчас валяетесь?

Вот прямо сейчас рядом со мной лежит Достоевский — «Братья Карамазовы».

Я внезапно тоже перечитываю сейчас «Братьев Карамазовых». И у меня развилась какая-то почти физиологическая непереносимость великого текста: просто съеживаюсь и внутренне зажмуриваюсь. А вы как вывозите Федора Михайловича?

У меня вообще от Достоевского нет никакой тяжести, никакой непереносимости. Это смотря чем ты сам внутри наполнен. Если у тебя своей боли столько, что хватит на 100 человек, то ты читаешь это довольно ровно, для тебя там все очень естественно. И когда ты уже не ищешь, а знаешь, что Бог есть, Бог в тебе и ты уже договорился со своей душой, со своей совестью, ты уже смотришь на все это совершенно по-другому, ты эти страсти братьев просто наблюдаешь.

Если Достоевский — легкое чтение, то что способно вас вогнать в зрительский катарсис? Может быть, кино?

Поскольку у меня надорвана нервная система, и сейчас перестроечный момент — мой организм перестраивается, моя жизнь перестраивается, то происходит следующее: начинаю смотреть один фильм, потом задыхаюсь, у меня клаустрофобия, приступ паники, я переключаю на что-то другое. Недавно летела в самолете, смотрела «Чебурашку». Благо что сидела одна. Я рыдала так, что трясло кресло — закрыла лицо руками, зарылась в подушку. Подошла стюардесса, я сделала вид, что подавилась. У меня была реальная истерика. А когда уже идет Гармаш и оглядывается с мыслью, что он оставил Чебурашку — меня просто размазало. Сейчас эту сцену вспоминаю и слезы проступают. Я прилетела, замучила свою собаку Жужу, так ее целовала, что она начала визжать. И стала от меня убегать, потому что я ей стала клясться в вечной любви, истерически обещала, что никогда не брошу. Я сейчас на отдых взяла ее с собой, и мне сложно, потому что не поплавать теперь, не позагорать, она все время со мной. Вот так от этого сказочного вымысла слезами умылась. А вы говорите Достоевский. Хотя по сути «Братья Карамазовы» — это же тоже сказка: было у отца три сына.

Чебурашка — мощный архетип! Да и сказочный вымысел, бывает, работает глубже драмы. Сейчас включится мой внутренний Пропп, будет не унять. У вас есть любимая сказка?

Да что там сказки, я до вот сих пор мультики детские пересматриваю. Помните «Котенка по имени Гав», где котик и собачка под дождем прячутся, прижавшись друг к другу? Вот это тоже до слез. Я вот вас сейчас удивлю. Я вообще считаю, что если тебе в детстве читали сказки или ты сама их читала, то этого, в принципе, достаточно. Потому что столько мудрости, столько правды, как в сказках, ты уже не встретишь нигде потом. Ведь страшнее Бабы Яги никого нет. И я считаю, что очень важно даже при выборе партнера выяснять, читали ли ему или ей сказки в детстве, а еще — какие именно. Чтобы ваша жена оказалась той, кто, в свою очередь, будет читать сказки вашим детям, а не в теле- фон тупить. Это очень важно. А у вас какая любимая сказка? Наверное, «Черная курица»? «Прощай, Алеша, прощай навеки!»

Нет, хотя она меня в детстве гипнотизировала — микролюди, курица-министр! Но мой вечный репит — «Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»! А ваш?

«Снежная королева», наверное. Потому что там столько нашпиговано смыслов.

Вы там кто — королева? Герда? Маленькая Разбойница? Вечность из льдинок?

Я — Герда. Это про преданность, конечно. Через такое прошла эта девочка. Таким верным другом быть — кто не мечтал?

Фото: Асет Героева

Идея: Яна Милорадовская

Текст: Юлия Машнич

Соавтор проекта: Михаил Стацюк

Стиль: Олег Горчанин

Креативный директор: Ксения Гощицкая

Продюсер: Дарья Венгерская

Визаж: Мару Ловэ

Волосы: Ира Грачева

Свет и тех. сопровождение: Паша Веденькин, Сергей Бурый, Сергей Ильин, Kometa_Rent

Ассистенты стилиста: Анна Мелованова, Артур Учитель

Ассистенты продюсера: Мария Аносова, Полина Шибаева

Ретушь: Анастасия Суворова