18+
  • Город
  • Портреты
Портреты

Петр Павлович Сырников

Артиллерист, командир батареи, награжден орденами Отечественной войны I и II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы». Участвовал в боях на Бородинском поле и в Ржевской битве, где был тяжело ранен. Позже демобилизован.  Вернувшись с фронта, до 1988 года работал в партийных органах Челябинской области, в том числе, заведующим отделом пропаганды.

Петр Павлович, как в начале тридцатых выглядел Челябинск?

В 1932 году я переехал в город из деревни и поступил в училище фабрично-заводского обучения при тракторном заводе. Население тогда составляло порядка двухсот пятидесяти тысяч человек. Деревянные домики, много деревьев, чистый воздух, в речке Миасс купались и ловили рыбу, а рядом со зданием облисполкома (на проспекте Ленина, − прим. ред.) цвел богатейший сад с акациями. Раньше на северо-западе находился аэродром. Я когда начал работать на заводе, параллельно учился в аэроклубе, летчиком хотел стать. Мы на планерах над городом летали, «мертвые петли» делали. Вам не приходилось с парашютом прыгать? Приятная штука! (Улыбается.)  Продолжить учебу не вышло: медицинская комиссия не пропустила, и я авиацию бросил. Так что я без пяти минут летчик.

Где вы встретили войну?

На Дальнем Востоке. В сентябре 1938 года я был призван в ряды Советской армии. В дивизию попал прославленную, она участвовала в сражениях у озера Хасан. В 1941-ом должен был демобилизоваться, но началась война. Наша дивизия в полном составе, в эшелонах прибыла вначале под Ленинград, на Волховский фронт, а когда немцы стали усиленно наступать на Москву, нас перебросили под Смоленск. Сходу в бой. Весь Западный фронт отходил на восток, поэтому до декабря 1941 года мы день сражались, ночь отходили. Так дошли до Бородино, где оказались в самом пекле – атаки отбивали беспрерывно. Там я получил свое первое ранение. В полевом госпитале подклепали немножко, и - снова на передовую. Попал на этот раз на Северо-Западный фронт, в армию Рокоссовского, и меня назначили командиром батареи сорокапятимиллиметровой пушки. В этом полку я прослужил до августа 1942 года. Мы дошли до Ржева, где велись ожесточенные бои. Ленинград как раз уже попал в окружение, и наша дивизия прорвала кольцо вражеских войск. Здесь меня тяжело ранили в плечо и чуть выше сердца. С такой вот култышкой я остался (Показывает левую руку). На службе больше не восстановили. После демобилизации предложили работу заведующего отделом пропаганды. Разъезжали по районам, читали лекции о положении на фронте, набирали агитаторов, лекторов, пропагандистов. Это было тогда востребовано, война ведь еще шла.

Быть отважным на войне - значит не бояться? А как не бояться?

Вот эпизод такой, как наяву вижу. Немец поселок занял, надо его оттуда выбить. Идем в атаку, а он пулеметом лупит. Тут некогда рассуждать. Бежишь, насколько хватает сил и воли, кричишь: «Ура! За Родину! За Сталина!». Отступать некуда. Рядом солдат упал, ложишься за него и стреляешь. Потом поднимаешься - деваться некуда. Тут еще «мессеры» летают, они сверху «галушки» бросают. Хочется поглубже зарыться в снег, а он замерзший - не откопаешь, но пытаешься. Страшно, конечно. Пока живой - умирать неохота.


В бою некогда рассуждать: бежишь, насколько хватает сил, воли, и кричишь

Дома вас ждала любимая. Вы писали ей с фронта?

Конечно, когда была свободная минута. Деньги за службу пересылал семье. У нас ведь уже была дочка Лида. Писал, что тоскую, тем более, когда малышка появилась. А там что? Однообразие, скука, одна скука. Мечтать некогда было. Я удивлялся, что на ходу спать можно, оказывается. Идешь и дремлешь, пока не наткнешься на соседа. До того измотаны были: лапники наломаешь, бросишь на снег и тут же засыпаешь. Небольшая передышка и снова в бой. Вспоминать тяжело. Когда видишь, что товарищи мучаются, да еще и кричат: «Пристрели!»... (Сдерживает слезы.)

Вам больше ста лет. Вы прожили достаточно, чтобы судить – мир изменился?

До неузнаваемости. Добрее как-то он был в наше время. Больше общались и дружили, коллективизм был, а сейчас – разобщенность. Я прожил в этой квартире тридцать с лишним лет, и знаю только одного соседа. Демонстрации раньше какие были: улицы заполнены песнями и звуками гармошки, после шествия полный дом народу собирался. Кроме того, сегодня молодым замечания невозможно сделать, обязательно грубо ответят. Либо в транспорт (про себя говорю) заходишь с клюшкой, нащупываешь поручень, а молодые сидят в наушниках или с телефоном, и не повернутся даже.

Что бы вам хотелось еще успеть сделать?

Я не уйду, пока не проеду в челябинском метро. Это правда моя мечта. (Улыбается.) Вроде, там опять начинают шевелиться.


Петру Павловичу 101 год. Он имеет орден за трудовые заслуги «Знак Почета». Окончил партийную школу при ЦК, где встречался с Леонидом Брежневым. Прожил с супругой Марией Ивановной почти 70 лет. Имеет двоих детей, девять внуков, семнадцать правнуков и четырех праправнуков. В семье есть традиция собираться вместе 9 мая. Любит готовить блинчики и оладушки. Свод правил столетнего человека: регулярно заниматься спортом, не унывать, больше общаться, заниматься тем, что заставляет чувствовать себя нужным.
Следите за нашими новостями в Telegram

Комментарии (0)

Купить журнал: