Бизнесмен, офицер запаса и коллекционер своими силами (и на собственные средства!) ставит на ход советскую технику 1940-х — чтобы военные реконструкции в городе-герое были максимально достоверными, а новороссийцы могли прикоснуться к истории без фальши.
В какой момент вы заинтересовались реставрацией?
Эта тема увлекла меня еще в детстве: я хотел стать военным, интересовался всем, что касалось Великой Отечественной войны. А в начале 2000-х в руки попал ГАЗ-67: забрал его в Сочи, перевез в Новороссийск и собрал в своей мастерской. Так что реставрацией советской военной техники занимаюсь уже около 20 лет. После первой машины была пауза — я делал ее для души, параллельно с работой, а нужно было и на жизнь зарабатывать. Некоторое время спустя увидел фотографии людей на раритетных мотоциклах и стал копать глубже: следующей единицей стал М-72 — он, кстати, появился в военные годы как копия немецкого BMW R71.
Вы не просто восстанавливаете технику, но и подбираете для нее оригинальные комплектующие. Где и как их находите?
Поначалу, когда только начинаешь заниматься реставрацией, у тебя, конечно, страх в глазах. Но интернет в помощь! Машины я нахожу по всей России: обычно в виде полуфабрикатов, к тому же, выражаясь нашим сленгом, заколхоженных. Это когда вместо оригинальных запчастей ставятся эрзац-детали — современные или от других моделей. Часто вижу такое в современном кино о войне: показывают мотоцикл, а колеса у него от «Днепра», который выпускали уже в 70-х. Но это еще в лучшем случае — могут просто сам «Днепр» перекрасить и налепить сверху крестов.
Когда погружаешься в эту тему, встречаешь множество людей, которые тоже интересуются старой техникой. Один подскажет, где можно найти запчасть, которой тебе не хватает, другой посоветует по чертежам. Возьмем полуторку (ГАЗ-АА — Прим. ред.): ее я нашел в состоянии полного винегрета — кабина более-менее, двигатель родной, а с коробкой, рамой и задней частью беда. Звоню человеку: «Найдем мост?» — и буквально по частям собираю нужные детали. Многие запчасти копаные, их нужно как минимум должным образом почистить и привести в порядок. Иногда такие детали теряют свои физические свойства, и приходится заменять их новоделами — но даже в этом случае стараемся делать все по старым чертежам и использовать те же материалы.
Другое ваше увлечение — участие в реконструкциях сражений. Кто занимается их организацией на побережье?
На юге часто проводятся реконструкции: в Новороссийске я принимал участие в «Бескозырке», анапчане воспроизводят высадку десанта капитана Калинина, масштабное мероприятие было на 78-летие освобождения Армавира. Керчане делали реконструкцию, посвященную Гражданской войне, — бегство белогвардейских войск в Турцию. Энтузиасты объединяются в военно-исторические клубы, которые общаются между собой, приглашают участвовать в своих событиях — в ближайших планах, например, выезд в Железноводск.
Это сообщество, которое относится к своему увлечению очень серьезно. В определенной степени реконструкторы выступают как военные историки; у них принципиальная, жесткая позиция по вопросам аутентичности. Выверено все, начиная от нательного белья и заканчивая тем, какого размера должны быть буквы на погонах. В этой дотошности мы с ними схожи. (Улыбается.)
Такое бережное сохранение памяти — это ведь не просто увлечение, но и некоторая миссия?
Я просто хотел бы, чтобы подрастающее поколение не забывало о том, что мы выиграли войну. Видело, как и на чем наш народ шел к Победе. И сами люди тоже к этому стремятся. Видя нашу парадную колонну, новороссийцы принимают ее на ура, радуются, сигналят. Я понимаю их чувства: когда в этом году на 9 мая мы пересеклись с тридцать четверкой (Т-34 — Прим. ред.), которую сняли с постамента и восстановили, впечатление было сильнейшее.
Вы коренной новороссиец, но сначала учились в Казанском суворовском училище, а потом и вовсе поступили в Дальневосточное высшее общевойсковое. Отчего в достаточно юном возрасте решили учиться так далеко от дома?
Мой дядя был военнослужащим, и с ранних лет я тоже хотел пойти по этому пути. Рос без отца, поэтому решил поступать в суворовское — а наш город тогда направлял в Казань. Затем уехал в Благовещенск, в лучшее, как буду считать до конца своих дней, военное училище на Земле. Понимаете, я был воспитан в духе преданности Советской армии, так что не было другой профессии, которая казалась бы мне такой же благородной, как военное дело.
По распределению попал в Северо-Кавказский военный округ: служил в Майкопе, Владикавказе и Новороссийске, в 131-й отдельной мотострелковой бригаде. Завершив военную карьеру, остался в родном городе. Восстановил дом и стал думать, что делать дальше. Я живу по принципу, что все мы творцы своего счастья. Чем скулить и говорить, что все плохо, бери себя в руки и делай. Так занялся перевозками: мне дали работу, которая оплачивалась более-менее адекватно, и я вцепился в нее. В начале 2000-х понял, что сам уже не справляюсь, и впервые нанял человека. Один грузовик, второй грузовик — вот уже имеем пару десятков машин. А потом появился газик, и параллельно с перевозками началась история с реставрацией раритета.
Супруга Ольга не просто поддерживает все ваши интересы, но и принимает в них активное участие. Поделитесь секретом такого редкого единения!
Мы вместе уже 30 лет, так что мысли у нас зачастую работают в одном направлении. (Смеется.) В прошлом году вместе поднялись на Эльбрус: если раньше активистом по части физической активности в семье был я, то позже подключилась и она. Теперь все знакомые, когда видят меня одного, обязательно спрашивают, где же Ольга Викторовна.
Ваше кредо?
Всегда нужно двигаться вперед: останавливаясь, мы начинаем гаснуть, тускнеть.
В Новороссийске военно-историческими реконструкциями занимается клуб «Малоземелец». Также свои сообщества есть в Анапе и Геленджике.
На данный момент в парке у Андрея Журавлева десять образцов советской военной техники.
На реставрацию каждой единицы могут уйти годы: большую часть времени занимает поиск оригинальных запчастей.
Текст: Катерина Колесникова
Фото: Алексей Кулаков
Комментарии (0)