– Вы впервые в России?
– Нет, пятнадцать лет назад я уже была в Петербурге с Тильдой Суинтон, во время работы над фильмом «Орландо», поэтому мне интересно посмотреть, что изменилось за эти годы. Отсюда мы поехали в Узбекистан, вот это было настоящее приключение: в небольшом городке, где проходили съемки, не было ни одной гостиницы, для нас переоборудовали местную школу – там все было расписано арабской вязью.
– Вы работали ведущим визажистом на фильме «Трудности перевода», после которого Скарлетт Йоханссон стала мировой звездой. Есть в этом ваша заслуга?
– В этом образе мы пытались добиться максимальной натуральности. Работать с Софией Копполой было фантастично – у нее очень ясное представление о том, что как должно выглядеть, так что это, скорее, заслуга режиссера.
– А не обидно, что ваша работа остается «за кадром»?
– Нет, это часть моей профессии. Для меня важно, что меня знают профессионалы и мне доверяют актеры.
– Получение премии BAFTA за фильм «Орландо» повлияло на вашу жизнь?
– Это признание профессионалов, ведь данную премию присуждают те, кто занимается производством фильмов, поэтому для меня это особая награда.
– Вам приходится много путешествовать. Не чувствуете себя иногда немного бездомной, ведь процесс съемок отнимает массу времени?
– Порой бывает, но это компенсируется удовольствием от работы и общением с огромным количеством приятных людей. Сейчас мой дом в Риме, где живет мой друг. К тому же, когда много времени проводишь в другой стране не как турист, а работая там, узнаешь множество удивительных вещей, начинаешь чувствовать культуру изнутри, как это было на съемках «Трудностей перевода». Япония тогда меня поразила: это другая реальность. Там потрясает все – от буйства красок до чашки чая.
– Что в вашей работе самое приятное?
– Строить отношения с актерами. С Кейт Бланшетт мы работали уже над семью фильмами. Это огромная привилегия, когда тебе доверяют и рабочие отношения перерастают в дружбу.
– А самое тяжелое?
– Находиться вдали от дома, а еще то, что рабочий день зависит от снимаемой сцены – он может начинаться в полпятого утра и длиться до вечера.
– Что сложнее: сделать человека красивее, чем он есть, или уродливее?
– Это вопрос техники. Я просто создаю образ, исходя из поставленной задачи.
– А кто ставит задачи?
– Это долгий процесс: сначала изучается эпоха, приходится обращаться к фото- и видеоархивам, затем обсуждается с художниками по костюмам, парикмахерами, но последняя инстанция – режиссер.
– Сложнее создать новый образ или воссоздать реально существовавший?
– Новый сложнее: слишком много мнений. Приходится делать микс из всех идей.
– А для вас интереснее быть главным визажистом фильма и создавать сто образов или быть персональным визажистом?
– Это разные ощущения. Когда работаешь на большую команду, это вовлеченность в процесс, ведь за всеми нужно следить. Персонально – это привилегия, ты больше занимаешься созданием конкретного характера.
– Вы, наверное, хороший психолог: актеры – люди капризные.
– Я стараюсь быть восприимчивой к их чувствам и к сценарию. Работа часто тяжелая – приходится максимально концентрироваться.
– А профессиональная болезнь не преследует, не хочется на улице изменить что-нибудь в проходящих людях?
– (Смеется.) Да, моя слабость – брови! Я прямо вот взяла бы пинцет и придала им форму, ведь от формы бровей очень многое зависит – взгляд, например.
– Чувствуете себя немного волшебницей, когда дарите новый образ?
– Точно. Что-то магическое в этом есть.
Комментарии (0)