ТОП 50 2011. Сергей Дебижев

СЕКС, НАРКОТИКИ И РОК-Н-РОЛЛ

Приступаю к съемкам нового фильма! Тема: секс, наркотики и рок-н-ролл. Стало ясно, что идеи, которые копятся в процессе жизни, должны выражаться в жестких, ярких и бескомпромиссных формах. Хватит ходить вокруг да около и рассуждать исключительно о высоком. Пора поговорить о низком. Чудовищные пороки должны быть вытащены на свет божий и по возможности выжжены каленым железом. Пороки эти — секс (в его современных извращенных формах), наркотики (в основном тяжелые), рок-н-ролл (то, во что он вылился), телевидение (будь оно неладно), кинематограф (могильщик искусства), актуальное искусство (вырождение всего и вся!) и тому подобное. Человечество постоянно удаляется от идеала. Оно идет в другую сторону, и истинные таланты не востребованы в принципе. На это повлияла социальная революция 1960-х: секс, наркотики и рок-н-ролл перевели рельсы, и этот путь привел в никуда. Иллюзия движения — самое неприятное, что сейчас есть, ведь на самом деле никто ничего не делает руками, мир полностью цифровой. Как только захлопнется электричество, накроется все. Если у тебя нет дачного участка со скважиной — не повезло! Тема сексуальных отношений будет рассмотрена в картине всесторонне. Начиная от бордельных росписей Помпеи и заканчивая журнальчиками с предложениями различных услуг, которые сейчас суют в окна машин. Тема наркотиков может быть развита от вульгарного аспекта до научного, равно как тема музыки. Рок-н-ролл сыграл в обществе чудовищно деструктивную роль. Любой нормальный человек понимает, что рок-н-ролл вместе с кинематографом и современным искусством прекратил существование на планете греко-римской культуры, из которой мы все выросли. Мимо этих фактов нельзя пройти. Легкие наркотики можно легализовать где угодно, но не в России, они сразу хлынут в нижние слои населения. На Руси ведь пили только медовуху, пока Петр I не познакомил народ с водкой. Русский человек как ребенок, у него тонкая душевная организация. Стимуляторы, которые приведут его в другое состояние сознания, — лишнее, относительно европейцев мы и так под хмельком.

 
«ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ»

Сценарий «Золотого сечения» — сначала он назывался «Сезон дождей» — я писал собственноручно. Не знаю, как можно снимать то, что ты не сам придумал. Я собрал свои мысли и знания, выдержал их и превратил в коньяк. К сожалению, только на определенном этапе я понял, что в нашей финансовой и организационной реальности невозможно снимать такие фильмы. В сценарии было немало идей, которые требовали серьезного технического воплощения: кропотливая графика, масштабные съемки, массовые сцены. Некоторые вещи просто требуют того, чтобы быть в кадре. Нельзя сказать, что вся комната была из золота и не показать ее. Всего этого организовать не удалось, потому что финансирование было минимальным, а потом и вовсе прекратилось. Я кинул клич по друзьям и все-таки собрал денег, чтобы закончить картину. Но никто, кроме меня, даже не представляет, насколько финал далек от того, что было задумано. Приятно удивили молодые киноведы, оказавшиеся очень продвинутыми: они поймали меня на прошлогоднем «Кинотавре» и несколько часов пытали интересными вопросами. Самый трогательный отзыв о «Золотом сечении» написала журналистка из одного солидного интернетиздания. Она увидела все, что я хотел сказать, поняла все послания, которые лежали за обычными смыслами, и рассмотрела фильм не как прямое повествование, а как изысканное духовное блюдо, в котором есть первое, второе, третье и компот. Я-то думал, что кинокритика совсем загнулась и ушла в рассусоливание об этих странных европейских фильмах, которые я терпеть не могу, — с долгими бессмысленными планами каких-то невыразительных далей. Когда я вижу белых медведей Попогребского, я не понимаю, что люди здесь находят: экшена нет, смысла и ритма — тоже. Не говоря уже о таких возмутительных вещах, как «Овсянки». Считается, что нельзя так говорить о коллегах. Но, вопервых, я не считаю себя кинематографистом. А во-вторых, я просто в бешенстве, когда подобное называют искусством.

ИСКУССТВО

Вот в далекой перспективе стоишь ты у ворот в рай, а святой Петр спрашивает: «Ну, милок, что же ты поделывал, пока тусовался? Как прожил единственную данную тебе жизнь? Скольких съел, опорочил, унизил? Какие произведения сделал в области современного искусства и были ли эти произведения, как обычно, чудовищны?» Современная культура — лабиринт без выхода, в который нас загнали жалкие личности вроде Энди Уорхола. Сейчас ведь считается, что чем отвратительней и патологичнее, тем круче. И никто не пытается выползти к свету из черного и смердящего дисгармоничными звуками ящика, который топорщит ядовитые иглы. Мы просто позабыли о предназначении истинного искусства, а оно должно будить в человеке высокие чувства, подчеркивать великолепие окружающего мира и пытаться искоренять пороки. Их нельзя изжить, потому что они — часть системы. Но отдаваться порокам, идти в «культур-мультур», я считаю, неприемлемо. Если путь духа бесконечен, то у грязи нет пути. Ну снял ты штаны раз, два, а дальше куда? Вот я и пытаюсь разобраться, какие есть способы выхода из коллапса.

1980-Е, КУРЕХИН И КАРАВАЙЧУК

Я прекрасно помню энергетические взрывы 1980-х и считаю, что Курехин или «Аквариум» — это вовсе не рок-н-ролл. Что тогда было главным? Духовная составляющая. Никого не интересовали деньги. Люди ехали на ночных электричках в Ломоносов, залезали в форточки Рок-клуба — совершали подвиги ради концерта «Аквариума», а ребята ведь толком и играть не умели, ейбогу. А как только начинает доминировать материальная часть, духовная скукоживается. Кому удалось сохраниться? Что бы Цой делал сейчас? Я его хорошо знал, но все равно не понимаю. Вот что бы делал Курехин — понимаю! Отсутствие в нашей культурке таких людей, как Курехин, не беда, а трагедия. Он владел вниманием настолько, что смог в один момент снять со всей страны проблему Ленина. Тогда никто не знал, что делать с этим Лениным. А Сережа выступил с тезисом «Ленин — гриб», и проблемы не стало. Это то же самое, что передвинуть пирамиду одним взглядом. В последние годы мы встречались ежедневно. Когда его не стало, я даже злился на него. Как он мог все это бросить? Было немыслимо, что такой человек взял и исчез. Поэтому все, что я делаю, внутренне с ним обсуждаю. Сейчас я делаю о нем документальный фильм. Постараюсь избежать всех этих «Я помню о Курехине…» — никаких комментаторов не будет. Хочу собрать все записи, где говорит Сергей, и сделать так, чтобы получился фильм от его лица. Мы умудряемся не замечать ныне живущих гениев. Вот в нашем городе живет композитор Олег Каравайчук, но он никого не волнует. То, что к нему нет должного уважения, — это возмутительно. А ведь многие тонкие устройства родом из 1980-х перегорели и сломались, не найдя себе применения. В этой битве непросто выжить. Каравайчук мне говорит: «Сережа, я не могу выйти из дома. Когда я один, то внутри себя покрываюсь перламутром. Как только выхожу на улицу, он сразу осыпается». Взять абсолютного гения нашего кинематографа Алексея Германа. Счастливый случай: государство финансирует его фильм. Мне кажется, кто-то там наверху понимает, что Герман крутой и может нам что-нибудь заработать в Каннах или получить «Оскар». Когда Каравайчук вступал в Союз композиторов, он вышел на сцену, сел за рояль, пальцы его замерли, и наступила тишина. А потом он встал и сообщил, что настроение у него сегодня не очень, и пошел домой. Так и Герман приходит на площадку. Бюджет съемочного дня — десять тысяч долларов, а у него нет настроения. Ну и хрен с ними, с деньгами. Он первый понимает, что если делать без настроения, то это пойдет в корзину. Я бы тоже так хотел. (Смеется.)

Фото: Кирилл Арсеньев