Михаил Константинович Резепин

Вы коренной казак. Ваша семья подвергалась раскулачиванию и репрессиям в тридцатые?

Мой отец был середняком. Он сумел все сдать в колхоз и ему выдали документы, что он им ничего не должен. Из уральской деревни Медиак мы переехали в Менделеевск, но спустя время окончательно основались в Каштаке. В 1932-ом пережили голод, питаясь мороженой картошкой и саранками. Раскулачили и выслали в Серов семью брата отца. В ссылке почти все его родные погибли, включая жену и двоих детей, остались только он и дочь.

Летчиком стать вы из-за этого не смогли?

Я сперва хотел пойти в школу фабрично-заводского обучения на ЧТЗ, но из списков меня вычеркнули. Пришлось записаться на курсы электриков, хотя никогда в жизни не хотел быть одним из них. (Смеется.) Учился и бегал с друзьями в аэроклуб. После курсом подготовки мы пришли смотреть списки студентов в Качинское летное училище: все есть, кроме меня и Мишки Хохлова. Комиссия раскопала, что мои родные были раскулачены, а у товарища - отец репрессирован. После этого меня сразу забрали в армию. Некоторое время  служил в Минском военном округе, а потом поехал в Минское пехотное училище, но выучиться на красного командира не успел…

Двадцать второе июня, чем вам запомнился?

Это было воскресенье. Днем мы собирались на вылазку на реку Гайна. Как вдруг поднимают нас среди ночи с криками «Тревога!». Выдали на отделение станковый пулемет «Максим». Затем привезли и раздали оружие, обмундирование, боеприпасы, а командование сами не знают, что делать. Ведь у нас пакт о ненападении был заключен с Германией на десять лет. Немцы в Минске, а Сталин не верит. Прошел день, два, получаем приказ – стрелять на поражение. Мы заняли оборону в учебных окопах. В один из дней смотрим, едет мотоциклист, держа флаг со свастикой. За ним туда и обратно проехало еще трое, а следом велосипедисты. Вот тогда мы по ним открыли из трех пулеметов огонь – всех перекосили. На следующий день налетели на нас самолеты, как давай бомбить. Пришлось отходить до Борисова, а у нас даже не было командира. Я служил простым красноармейцем. (Улыбается.) Но все обращались ко мне, как к главному. Почему? У меня это от природы – быть лидером.

За какой подвиг вы награждены медалью «За отвагу»?

За белостокское «кольцо». Мы сделали отвлекающее наступление на вражеские войска с левого берега реки Нарев. Они подумали, что мы основные части и бросили все силы на нас. Много там, правда, погибло. Тогда наши с правого берега зашли, в тыл ударили и полностью их разбили.

Дважды вы были тяжело ранены. Как считаете, что помогло вам выжить?

Когда шли в атаку я всегда говорил: «Бог мой, иду в бой твой. Впереди Божья Матерь, сзади – Иисус Христос, а сбоку ангелы хранители. Надо мной - вся небесная сила». Я из-за этого остался жив, мне вера помогла.

Как знание немецкого языка пригодилось вам на войне?

Было дело остановились мы на опушке леса позавтракать, вдруг выезжают два «тигра». Не доехав до нашей стоянки, выбрасывают белый флаг. Выходят оттуда немцы, шлемы свои бросили и говорят: «Гитлер, капут!». Они что-то объясняют, а командование не понимает, тогда меня позвали переговоры вести. Всю войну я прятал учебник по немецкому языку. Помню, когда в детстве с соседским мальчиком из германской семьи играли в войну, его бабушка говорила мне: «Михель, учи немецкий, может пригодиться». Как в воду глядела.

Где вы встретили победу?

В городе Хемниц. К нам прибежал военный почтальон со словами: «Ребята, война кончилась!». Мы давай обниматься, целоваться, кричать «Ура!». (Смеется.) Ведь все закончилось, а мы остались живы.

К немцам мы, кстати, нормально относились. Командование организовало питание для местного населения. Мы ведь не завоеватели, мы – освободители.

После войны вы еще бывали в Германии?

Воевавшие с нами немцы приглашали. Они устроили прощеный день, на котором извинялись.

Простили?

Простил или не простил. Какая может быть сейчас на них злость? Все уже. Сталин и Гитлер – эти двое, вот, кто виноват.

Вы сочиняете стихи и басни, что-нибудь прочтете?

Командир взвода за пулемётом

Я бы молод, горяч и отважен

И жизнью готов был рисковать

Рвался в бой со своим пулеметом

Проложить в бессмертье путь.

Порой конечно жутко было,

И все хотелося познать,

Был я грязным, холодным, не бритым

От усталости серый и злой.

Сотню раз артиллерией битый

Много раз землею зарыт

И не сна не покоя не знал.

И как все я тянулся и жил.

Это просто уж счастье такое

Что голову там не сложил.

Я и сейчас без сомненья

Встал бы на защиту страны

И жизнь отдал без сомненья

Как отдавали лучшие сыны.

Победа

 Мы в атаку шли под Москвой в сорок первом.

Да не брали Берлин той далекой весной.

Но счастливое солнце Великой Победы.

Не взошло без нас над любимой страной.

Мы дни и ночи сидели в окопах,

В мороз и слякоть защищали Россию

В смертельном бою

Мы оружием своим отчизну спасали.

Победу стране приближали

Этим жили мы долгие годы войны.

Можно вспомнить оборонную минуту

И лихорадку наступленья.

Окоп, землянку, разрывы мин

И визг шрапнели

Мы шли к великой цели.

Цели – победить.

Не многие видели победный фейерверк.

Многие пали смертью храбрых

Когда брали Кенигсберг

Бойцы хоронили их как героев.

Вот отгремели ратные бои

Но я хочу, чтоб помнили тех,

Кто грудью своей,

Всю страну защищал.

Прославят Ваш доблестный, ратный путь

Пусть высоких салютов гремят канонады

Прославляют Ваш ратный путь.

И сто грамм фронтовых,

Как когда-то на фронте в награду давали

Внуки Вам с поклоном сегодня нальют, поднесут.

Вам сто четыре года! Что до сих пор доставляет радость?

Я радуюсь жизни под чистым небом. (Улыбается.)