Евгений Асс — один из самых известных российских архитекторов, автор проекта реновации Арсенала, в конце прошлого года вернулся в Нижний Новгород, чтобы навестить свой любимый проект, вспомнить, как он создавался, и поговорить о том, что такое архитектура сегодня.
Вы говорили, что Арсенал — это один из ваших любимых проектов. Расскажите, как, на ваш взгляд, изменился Арсенал за эти пять лет, что с ним произошло, и как вы это видите?
Наверное, это мой самый любимый проект, потому что в нем реализовались почти все идеи, которые для меня дороги в архитектуре: память, простота, история, искусство — все здесь собралось очень компактно.
Больше всего меня радует, что ничего особенного за пять лет с этим объектом не произошло. Для архитектора самая драматическая ситуация — это когда его замыслы трансформируются бесконтрольно. Это очень успешный проект, потому что он в неизменном виде смог просуществовать пять лет и не требовать никаких инноваций, замен, трансформаций, и это очень важное достижение и мое, и руководства Арсенала.
В то же время мне безумно интересно наблюдать, как Арсенал обрастает какой-то житейской силой. Можно сказать, что это такой процесс возмужания и взросления: я вижу, что этот «ребенок» растет, но я узнаю в нем черты того самого «младенца», которого я оставил на попечение руководства Арсенала.
Как вы относитесь к тому, что люди, обживая созданные вами пространства, неизбежно их меняют?
Конечно, я вижу какое-то приращение, но в целом, основа у этого проекта здоровая, и тут я снимаю с себя часть ответственности и отдаю лавры господину Лееру, который был первым архитектором Арсенала в 1848 году. Эта типология склада, которым является Арсенал, очень надежная, и неслучайно арсеналы во многих городах мира становятся пространствами искусства и культуры. У них очень гибкая планировочная структура, в них можно делать вообще что угодно, не разрушая оснований.
Вы приехали в Нижний, чтобы поучаствовать в беседе о художнике Александре Константинове, вместе с которым в 1993 году вместе работали над выставкой «Проекция» для Арсенала. Почему сегодня для вас эта беседа настолько интересна, что вы приехали в наш город?
Наверное, я начну с конца, а конец этот действительно печальный, потому что в этом году мы потеряли Сашу Константинова, моего очень близкого друга, соратника, конфидента, человека, с которым меня связывало очень многое.
Первая наша интервенция в Арсенал состоялась в 2002 году с выставкой «Проекция», которую мы придумали с Любой Сапрыкиной, одной из основательниц центра современного искусства в Нижнем Новгороде.
Арсенал был абсолютнейшей руиной, и было очень важно показать городу, показать властям, показать людям, во что может превратиться это место. Стены трескались, с потолков что-то капало, здание находилось в состоянии абсолютного упадка и деградации, и было очень важно придумать, как предъявить грядущее изменение статуса здания — и мы пригласили Сашу Константинова. Он сделал грандиозную и по замыслу, и по объему потраченных усилий инсталляцию на главном фасаде здания, которая называлась «Вид города N». Он показал всему городу, Кремлю прежде всего, что здесь происходит что-то важное. Я думаю, что ничего более яркого и провокационного по масштабу в Нижнем Новгороде не было с тех пор сделано. И поэтому я воспринимаю Сашу Константинова не то чтобы как соавтора, но как человека, задавшего импульс какого-то невероятно мощного художественного высказывания.
Арсенал находится на территории Кремля и, как и в Москве, в Нижнем здесь сконцентрированы властные структуры. Как вы к этому относитесь?
Кремль — это прежде всего публичное место, центр города, и он стал символом власти достаточно случайно и достаточно поздно. Я считаю прежде всего, что кремль должен быть десакрализован, как Московский, так и Нижегородский, оттуда должна быть выведена вся властная структура — я имею в виду не столько религиозную составляющую, сколько сакральность русской власти. Потому что в России власть воспринимается как сила, освещенная чем-то свыше. Я бы сделал и Московский, и Нижегородский кремль открытым круглосуточно, сделал его живым, сделал бы здесь рестораны, кафе, концертные залы, сделал бы его полноценным центром города, которым он, собственно, и является.
Сейчас актуальна тема исторической застройки с особняками, которые ценны и прекрасны сами по себе, но при этом их безумно дорого восстанавливать и поддерживать: как вы считаете, эти дома нужно спасать или лучше делать что-то новое на их месте?
Это невероятно болезненная и сложная тема. Это вопрос этический. Например, у вас есть дома бабушкино кресло, у которого обе ножки подкосились, и вы думаете: выбросить или все-таки починить. И вы понимаете, что починить это кресло дороже, чем купить новое в ИКЕА, но идете на это для того, чтобы сохранить память. Я понимаю, что этот пример несколько поверхностный и не отражает всех сложностей городского хозяйства, но он может служить иллюстрацией того, как стоит относиться к городу. Не все исторические дома заслуживают того, чтобы их ремонтировать и восстанавливать, более того, их восстановление и поддержание будет стоить каких-то сумасшедших денег. Но с другой стороны, я знаю, довольно много примеров, когда это работает.
Как вы относитесь к тому, когда заказчик диктует архитектору какие-то стилистические решения и должен ли архитектор просвещать заказчика, если эти решения эстетически плохи?
То, что мы видим сейчас в либеральной рыночной ситуации, когда фактически город развивается только по прихоти девелоперов, которые заинтересованы по преимуществу в собственных доходах, дает чрезвычайно рискованную перспективу. Второй вопрос — какую эстетику навязывает заказчик, потому что это та эстетика, которая обладает большей стоимостью на рынке.
Возможно, сегодняшние потребительские вкусы склоняются в сторону более декоративной, более нарядной архитектуры. Мне кажется, что архитектор сам по себе не может обладать некой волей и фундаментальным знанием того, что правильно. Мысль, что, проучившись пять лет в институте на архитектора, мы становимся носителями истины, а все остальные дураки и безмозглые — вредна и ошибочна. Кто нам делегировал эти полномочия? Кто дал право навязывать свои вкусы? Ежегодно выпускаются сотни тысяч архитекторов, неужели все они гении и светочи мысли? Поэтому, что значит учить заказчика? Учить чему? Тут мы попадаем в некоторую западню, предполагая, что мы являемся носителями хорошего вкуса и должны кому-то вменить этот вкус. Тирания хорошего вкуса тоже является известным отклонением от нормы.
Что лично для вас архитектура: искусство или ремесло?
Архитектура традиционная — это ремесло и искусство одновременно. Сегодня мы смотрим на ювелирные изделия Ренессанса или мебель, ковры, шпалеры шестнадцатого века, и что это: искусство или ремесло? Что такое готическая архитектура, кто были эти гении, безвестные для нас, которые не оставили для нас чертежей, моделей, ничего? Какая интуиция была у этих людей, которые начинали строить от земли Нотр-Дам-де-Пари, и завершали его на какой-то невиданной высоте, складывая камень на камень? Вам что действительно важно знать: искусство это или ремесло? Да какая разница. Считайте, что это и то, и другое. Мои друзья, замечательные скрипачи, говорят, игра на инструменте — это, прежде всего, технический навык, а дальше ты чуть-чуть смягчаешь нажатие на струну, и навык превращается в искусство.
Текст: Анастасия Базилева
Фото: Артем Дубов, архивы пресс-служб
Подписывайтесь на нас в социальных сетях: Instagram nn_sobaka_ru, VK и Facebook.
Комментарии (0)