Как правильно погружаться в Петербург, куда ходят и что читают коренные жители и почему ампир в свое время надоел людям — рассказал историк и почетный краевед Лев Лурье на фестивале «Книжный Маяк». «Собака.ru» записала яркие цитаты.
Почему имперский Петербург вызывал негатив?
Идея, что Петербург олицетворяет самое блестящее в русской культуре, — западнический вариант обоснования нашей истории, который идет от Петра I. Ощущение имперскости, европейскости, желание подхватить это и зафиксировать появилось в самом начале XX века и вскоре исчезло. Отсюда и возник интерес. Необычайный парадокс, как если сказать, что рэпер Моргенштерн важнее, чем Пушкин. Мысль, что город прекрасен, высказанная Александром Бенуа в «Живописном Петербурге», воспринималась как новое слово.
Идеология державности, начиная со времени Николая I, переставала быть модной. Национального ничего нет, только обобщенная античность в виде ампира. Почему мы должны этим любоваться? Строят примерно одно и то же: желтое и белое наскучило. Поэтому Николай I, как известно, отказал Росси. Архитектор последние 15 лет не возводил здания после Александринского театра, потому что все одинаковое надоело, как нам сейчас Купчино.
О сохранении города
Большевики совершали разрушительные действия по умыслу или по бесхозяйственности. Немцы хотели взять Ленинград целым, а только потом ограбить его, взорвать, а жителей всех убить. Они не желали тратить снаряды напрасно, поскольку считали, что город сам падет во время блокады. Именно поэтому Петербург был довольно мало разрушен, если проводить сравнение с европейскими городами.
У советской власти не хватало денег на социалистическое переустройство всего. Средства шли на строительство зданий в Москве, Киеве, Минске — столицах советских республик. В начале 1930-х годов Смольный пришел к выводу, что взрывать соборы и перестраивать — очень дорого, поэтому необходимо создавать новый центр — вне Фонтанки и Мойки — на Московском проспекте. Троцкий попытался это организовать, но не получилось из-за войны. Так что ни социалистическая реконструкция, ни артиллерия, ни динамит сознательно не угрожали Петербургу. Город сохранился прилично, при том, что общественные формации сменились.
О приезжих
Меня заинтересовала общность крестьян, приехавших из разных губерний в Петербург. Это была некая сеть, как у итальянцев в Америке в конце XIX — начале XX века. Например, ярославцы, калужане представляли те самые меньшинства, цепляющиеся за жизнь, имеющие возможности расти в сфере малого бизнеса.
Попытки перераспределить силы из Средней Азии в Россию предпринимались еще в конце правления Романовых. Леонтьевский мыс между станциями «Чкаловская» и «Крестовский остров» был застроен текстильными фабриками, где уже не хотели работать русские девушки, поэтому трудились вьетнамки. Понаехавший субстрат — это интегральная часть жизни нашего города. Вплоть до 1970-х годов процент приезжих в Петербурге был значительно выше коренных. А после — мы нуждались в них, как в свежей воде. Советский капитализм до сих пор существует в городе, но сейчас он прежде всего инородческий — узбекский.
О современности
Нынешнее время при всех его недостатках дает нам гораздо большее количество свобод и информации, которую не скрыть. Если ограничивать и обрезать растения, то они иначе начнут развиваться. Думаю, что при застывшем ВВП (во всех смыслах) страна быстро становится другой. Я, как человек 1970-х годов, чувствую себя в эмиграции в симпатичную новую Россию.
Что должен делать настоящий петербуржец?
Петербуржец должен выписывать журнал «Сеанс», внимательно читать прозу тамошних рецензентов, а из творчества Станислава Зельвенского узнавать, как писать и говорить по-русски так, чтобы это было сдержанно и наполнено смыслом. Ему нужно бывать в местах, где собираются интеллигентные молодые люди: книжные магазины «Порядок слов», «Подписные издания», в баре «Хроники» на улице Некрасова. Если бы мне было 20 с небольшим, смотрел бы, чем порадуют Севкабель и Новая Голландия. В отличие от Москвы наш город, к сожалению, не так богат событиями официальной культуры, но в андеграунде мы всегда впереди.
О Москве и Петербурге
Москва и Петербург будут всегда крыльями двуглавого орла. Здорово, что в России существуют две такие отличные друг от друга столицы, чего нет ни в одной европейской стране, кроме, может, Испании — там Мадрид и Барселона.
У нас гораздо меньше возможностей, чем в Москве. Но я надеюсь, что международная обстановка, которая сейчас хуже некуда, будет улучшаться. Наше близкое расположение к Европе сыграет позитивную роль, а ветер с Балтики надует нечто такое, чего нет и не будет в Москве. Мы должны больше использовать туристический потенциал (и так и будет). Если Сургут дает нефть, то люди занимаются ее добычей. Если Петербург получает доход с работ архитектора Штакеншнейдера, то горожане будут реставрировать это наследие, окучивать и исследовать.
Записала Маргарита Берденникова
Отредактировала и подготовила: Мария Агафонова
Комментарии (0)