Завотделением центра им. Вредена: «Мы 19-й день в карантине с пациентами. Онкологам и нейрохирургам пришлось стать инфекционистами»

Дмитрий Александрович, расскажите, как развивались события в центре им. Вредена до введения карантина?

События, к большому сожалению, развивались молниеносно. Как и все, связанное с этим вирусом. Казалось бы, мы опирались на опыт наших зарубежных коллег, своевременно в институте начались противоэпидемические мероприятия: мы снижали свою профессиональную активность и сократили прием пациентов, перераспределили потоки, закрыли общий вход, закручивали все эпидемиологические гайки. Но, несмотря на это, возникли очаги инфекции в двух отделениях в институте. А дальнейшая проверка контактных сотрудников и пациентов расширила число носителей вируса. Лавинообразный рост заболеваемости произошел буквально за пять дней. При подозрении на COVID-19 пациентов конечно же изолировали. Но по сути мы уже находились в целой «красной зоне» и лишь принимали попытку сделать «более красные» палаты. По решению Роспотребнадзора 8 апреля отделение закрыли на карантин вместе с пациентами. Сейчас мы по-прежнему находимся здесь.

Сколько всего сотрудников и пациентов заболело за это время?

Буду говорить про свое отделение. Из 32 пациентов не заразились только трое, коронавирусную инфекцию перенесли также 10 сотрудников. У меня несколько дней была лихорадка, обошлось без пневмонии. При этом все остальные мои коллеги, к сожалению, с пневмониями. Но есть и позитивные моменты — сейчас у всех положительная динамика. То есть можно говорить о том, что пик проблем для здоровья медиков и пациентов миновал. Двух пациентов мы сразу же перевели в другие больницы, их сопутствующая патология не давала уверенности, что мы справимся с проблемой в рамках института. Они, слава богу, живы и здоровы, их уже даже выписали, они воссоединились со своими семьями.

Кто проходил лечение на вашем отделении в тот момент? У вас ведь непростые пациенты.

Пациенты у нас действительно непростые. Это и люди с патологией позвоночника, которые имеют выраженные болевые синдромы, неврологические расстройства. И онкологические пациенты с опухолями опорно-двигательной системы — позвоночника, длинных и трубчатых костей, суставов. Безусловно, при таком соматическом состоянии пациентов мы очень сильно переживали за их здоровье. Ни для кого не секрет, как протекает коронавирусная инфекция у людей с сопутствующими заболеваниями. Но, слава богу, нам удалось справиться с этим.

Я правильно понимаю, что вы с коллегами самостоятельно лечили и себя, и своих пациентов от COVID-19?

Да, и эта ситуация поначалу заставила нас понервничать — в одночасье профессиональным травматологам, ортопедам, нейрохирургам и онкологам пришлось вспоминать и осваивать какие-то знания по инфекционным заболеваниям, по эпидемиологии. При этом мы понимаем, что в мире по-прежнему нет консолидации мнений по лечению COVID-19, только идет накопление опыта.

Хочется выразить благодарность терапевтам и клиническим фармакологам центра им. Вредена: они с первых дней дали нам понятные схемы лечения, которые мы использовали с учетом современной информации по заболеванию. Применяли разные препараты — от стандартных антибиотиков до противомалярийных лекарств. Динамика пациентов говорит о том, что мы справились. Позже, конечно, клинические фармакологи дадут более точную оценку — насколько хорошо.

Закрытие больницы на карантин вместе с сотрудниками и пациентами — это хорошая противоэпидемическая мера? Или она, наоборот, создает риск для распространения инфекции внутри этой больницы?

Знаете, это такой философский вопрос, на который мне сложно дать однозначный ответ. Я прекрасно понимаю службы, которые отвечают за эпидемиологическую безопасность города. С этой стороны — для здоровья Петербурга — они поступили правильно. Представьте, идет неконтролируемый быстрый рост заболеваемости, выявляются новые вспышки внутри учреждения. И вся эта масса инфекционных больных расползается по городу. Кроме того, у нас много иногородних пациентов — получается, они уезжают по местам своего проживания в общественном транспорте, в самолетах и поездах. В общем, непонятно, как все проконтролировать. С карантином же более понятно: есть такое-то количество пациентов, которые находятся под контролем в месте своего лечения.  

Но, знаете, многие пациенты уже с принятием относятся к тому, что произошло. После того, как забрезжил рассвет, что нас выпишут, некоторые у меня даже спрашивали: «А если мы здесь еще какое-то время побудем? Нам здесь спокойнее». Так, что может быть, у нас был не Diamond Princes, а в каком-то смысле Ноев ковчег — на котором мы вместе находились в некой безопасности от внешнего мира. В любом случае, во всем всегда приходится искать позитивные моменты. Раз мы уже переболели, то сможем дальше жить и работать без боязни заразиться или распространять инфекцию — при всей окружающей нас паранойе это тоже неплохо. 

Всех волнует вопрос с дефицитом средств индивидуальной защиты (СИЗ) для врачей. Наблюдался ли он в вашем центре и могло бы достаточное количество СИЗ предотвратить заражение?

У нас все же хирургический стационар, поэтому базовые средства защиты — хирургические халаты, плотные костюмы, маски, бахилы, печатки — они были изначально. Да, стоял вопрос с противочумными костюмами, которые появились чуть позже. Но, говоря о средствах индивидуальной защиты, важно понимать, как работало отделение и на какие зоны все было разделено. «Зеленая зона», условно свободная от коронавируса — это был общий холл, через который нам передавали еду, медикаменты. Наше же отделение было целиком «красной зоной» — какой бы суперкостюм на тебе не был надет, ты находился все время в «красной зоне». Тебе в любом случае нужно было бы снять костюм, чтобы поесть, пройти гигиенические процедуры — вся твоя защита во время этих действий сходит на нет.

СИЗ конечно же помогают защититься. Но именно в том случае, когда врачи, согласно графику, заходят в «красную зону», где есть возбудитель инфекции, совершают какие-то рабочие манипуляции, а затем оттуда выходят, снимают костюм, производят его замену и так далее. Это правильная тактика работы, наши коллеги-инфекционисты так трудятся. Но если постоянно находиться в замкнутом пространстве с вирусом, как это было в нашем случае — тут, конечно, никакие СИЗ не помогут.

В связи с заражениями врачей и закрытием отделений на карантин много обвинений сыпется в адрес руководителей больниц. Где нам искать ответственных в происходящем?

Размышлений на эту тему тоже много. Я считаю, что это проблема не главных врачей и даже не здравоохранения в целом. Даже ситуация, которая произошла с нами — наверное, это был единственный возможный выход. Но если мы не сделаем правильных выводов, как этого избежать, как более пластично организовать работу в отделениях, мы будем повторять эти действия. Я не могу сказать, что это ошибки.

Должен ли кто-то нести персональную ответственность? Конечно, должен. Это вирус под названием SARS-CoV-2.  А главные врачи — они находятся на острие организационных вопросов, между двух огней. С одной стороны — врачи и пациенты, с другой —вышестоящие инстанции в лице комздрава, министерства здравоохранения, Роспотребнадзора. Кто-то всегда находится на пересечении и, по моему мнению, нет смысла искать виновных. Есть смысл анализировать ситуацию, которую имеем, делать правильные выводы и принимать правильные решения.

Петербуржцы узнали о ситуации в институте после вашего видеообращения. Почему вы решили его записать?

Вообще я записал это видео в просветительских целях. Ведь у многих до сих пор остаются вопросы: кто видел этих заболевших людей, зачем нам сидеть дома и носить маски? Став непосредственным участником эпидемии, я сам пересмотрел отношение к вирусу. Изначально, как и многие врачи хирургических специальностей, я считал — если не нужно ничего оперировать, значит, и проблемы нет. Что это всего-лишь подобие гриппа, 80% которого приходится на легкие и средние формы. Но затем увидел последствия коронавирусной инфекции, нестандартное течение заболевания. Решил рассказать обо всем, кроме того, расставить акценты — да, я заболел, но вот я с вами здесь сижу и разговариваю, никакой паники нет. Дал бытовые рекомендации — когда вызывать врача, скорую медицинскую помощь. Я не ожидал, что видео вызовет такой резонанс. Мне позвонили коллеги, в том числе из других стран, одноклассники, с которыми я не общался десятилетиями, мои бывшие студенты, представители администрации центра, наш директор Рашид Тихилов, который сам на тот момент лечился от COVID-19.

У администрации не было претензий на то, что вы выносите сор из избы?

Нет, никаких претензий не было. Я понимаю ответственность своих слов, не бросался горячими эмоциями, не кидал ни в кого камни. Просто некоторые СМИ в поисках чего-то погорячее растащили мою запись на цитаты — например, на ту самую «мы тут варимся в собственном соку». Наверное, хотелось бы, чтобы при центре в свое время был создан информационный центр, который и занимался подобными вопросами. Чтобы не было кривотолков, искажения информации, которое мы зачастую видим. Своим обращением я лишь внес небольшой вклад в донесение достоверной информации.

Это новый психологический опыт для врачей — когда ты живешь с пациентами на протяжении 14 дней?

Определенно. Я не обладаю глубокими знаниями по психологи, чтобы как-то классифицировать те периоды взаимоотношений, которые мы прошли. Но сейчас мы находимся в стадии консолидации. Ни разу на отделении не было взрыва эмоций. Да, была какая-то негативная информация, но больше со стороны родственников. Они звонили с требованиями, просьбами, желаниями «финансово простимулировать» решение вопроса по выписке пациента. Могу сказать, что мы со всеми держим связь, реагируем на адекватные обращения родственников, решаем бытовые проблемы пациентов во время карантина. Сейчас у нас очень хорошие взаимоотношения в коллективе, несмотря на некую нервозность из-за порядка выписки.

Когда начнутся выписки ?

Сейчас на основании тестирования уже определена группа пациентов с отрицательным результатами. Они переведены в «чистое» отделение, откуда они будут выписываться. К сожалению, остаются те, кто требует долечивания. Мы постоянно обрабатываем списки пациентов, сортируем их, вносим новые результаты анализов на СOVID-19. Хотелось бы быстрее получать ответы по тестированию от Роспотребнадзора — от этого зависят темпы процесса выписки.

А когда центр откроет двери для новых пациентов? В мае?

Мне бы очень этого хотелось. Врачи со своей стороны готовы отдышаться хотя бы 3 дня и выходить на работу. Мы все же не инфекционисты, которыми тут на протяжении двух недель вынужденно работаем. Хочется поскорее заниматься тем делом, в котором можем приносить максимальную пользу пациентам.

Безусловно, центру нужно время на правильную организацию потоков поступающих пациентов. Нужно создавать буферные зоны, резервные отделения, где этих пациентов будут выдерживать какое-то время перед тем, как переводить в клиническую часть. Как вы понимаете, мы теперь будем работать не просто в рамках травматолого-ортопедической службы, но и определенных эпидемиологических условий. Одна из главных задач — избежать повторения нынешней ситуации.

Во время вынужденного карантина вы начали писать книгу, о чем она?

В свое время я обещал себе и даже директору центра написать книжку по основному и любимому направлению — вертебрологии, то есть лечению опухолей позвоночника. 15 лет назад это было темой моей долгой докторской диссертации. Периодически садился за эту работу, смотрел, вносил изменения, добавлял новые методики, но воз и ныне там. В конце концов решил, что карантин — то самое время возможностей. База наших пациентов очень внушительная — 2,5 тысячи человек. Все они прооперированы, отслежены результаты их лечения. Я пока не встречал в литературе таких масштабных выборок. Опыт, которым мы обладаем в нашем институте, на нашем отделении — возможно, самый большой в мире.

Что вы можете посоветовать тем, кто изнывает от самоизоляции, находясь у себя дома?

Первая фраза , которая приходит в голову — имейте совесть. Потому что я с огромным удовольствием провел бы это время в кругу своей семьи. Наберитесь некоторого терпения, попытайтесь найти плюсы от времени, которое проводите дома. Забейте все гвозди, подкрутите все лампы, отремонтируйте то, до чего не доходили руки. Определите максимально безопасную дислокацию на улице, чтобы дышать воздухом, организуйте свой режим физической активности, питания и гигиены. Цените то, что имеете, цените свое здоровье и здоровье близких людей. И даже здоровье соседей по лестничной клетке — его тоже нужно ценить.