Т Е А Т Р
Денис Бокурадзе
Три года назад талантливый актер оставил известный самарский театр, чтобы возглавить маленький в Новокуйбышевске. Теперь «Грань» называют новым местом силы: она не сходит с языков столичных критиков, выигрывает всероссийские фестивали, а 127-й маршрут, следующий в нефтяную столицу губернии, стабильно забит самарцами, желающими увидеть нового Сартра или Стриндберга.
Вы сейчас как – в основном в Самаре или в Новокуйбышевске?
Больше времени отдаю театру, девяносто процентов занимают репетиции, спектакли, тренинги с актерами. Еще работа в академии культуры на выпускном курсе.
Как же актерская карьера, не скучаете?
У меня есть один спектакль в «Грани», который я играю – «Аз и Ферт». Это последний спектакль Эльвиры Дульщиковой — там у меня главная роль, спектакль поставлен к моему бенефису в 2011году. И этой актерской работы на сегодня мне вполне хватает.
Но когда-то вы говорили, что мечтаете сыграть Дон Кихота, Хлестакова, а теперь вот у вас собственный театр и вы можете ставить там что хотите, с собой в главной роли в том числе.
Я рассматриваю себя как актера в своем театре, только если будет приглашенный режиссер. Нужны глаза со стороны, которым ты профессионально доверяешь. Сейчас таких нет, а есть только я и актеры, и если я уйду по ту сторону рампы, случится катастрофа, все рискует превратиться в самодеятельность: «сам играю, сам пою, сам билеты продаю». Да и как актер я, уже многое сделал – сыграл почти восемьдесят ролей. У меня теперь есть точка пространства, в которой я создаю то, что мне близко, и люди-единомышленники – актеры, художники, композиторы. Это настолько греет внутри, что не хочется размениваться на остальное. Надо сейчас сконцентрироваться на том, чтобы театр «Грань» рос и развивался.
И руководство театра не вмешивается в репертуарную политику?
Нет, абсолютно. Публика уже была воспитана театром соответствующая, да и я же адекватный человек – понимаю, что нельзя Сартра за Сартром ставить. Можно ведь сделать что-то легкое, и это не обязательно будет современной комедией. Дульщикова ведь тоже не ставила только таких авторов, как Бергман да Кокто. Были и Сервантес, и Ильф и Петров. Я формирую тот репертуар, который, считаю нужным, а зритель дает понять, хорошо это или плохо – ходит к нам или нет.
К вам не столько ходят, сколько ездят из Самары — половину зала заполняют. И насколько честно при этом называть театр местным – Новокуйбышевским. Насколько простым заводчанам, старшему поколению близки вы с Сартром?
У нас и заводчане приходят и скупают весь зал, потому что они хотят видеть и Сартра, и Фрекен Жюли. Вчера вот было сообщество педагогов – полный зал! Все выходили, благодарили. Нет такого, что какой-то супер элитарный театр прячется где-то в глубинке… Нет, он существует на центральной площади города, и находится в двадцати минутах езды от Самары – до Безымянки из центра Самары ехать в два раза дольше.
Просто многие задаются вопросом: если такой крутой театр, почему бы не в Самаре?
А почему он должен быть в Самаре?! Самара очень амбициозный город – мещанский. Она все новое быстро отвергает. Есть столпы — оперный, драматический, ТЮЗ, «Самарская площадь», «Камерная сцена»– «все, нам ничего больше не нужно». А Новокуйбышевск – другая территория, не подвластная этому мнению. Почему бы не поехать в Новокуйбышевск, если вам хочется посмотреть спектакль? Почему Самара всегда ждет, когда к ней под окна приедут? Люди же ездят в Европу на футбольные матчи, полмира приезжает в Сочи – никто же не требует привезти им Олимпиаду в Самару. Так что, пока существует здание Дворца культуры, дай бог еще двести-триста лет не снесут – пусть это будет там. Я понял, что не так важна точка пространства. Находясь где-нибудь в Невере или Новокуйбышевске, можно делать то, что будут любить во всем мире. Театр определяется не городом, а людьми, которые там находятся, идеями, которые там зарождаются.
Актеры сами не проявляют инициативу в режиссерском направлении? Вы открыты к этому?
Я только «за». Мы с Даниилом Богомоловым, в частности, обсуждаем одну идею и решили, что он будет ее разрабатывать, а я на следующей стадии подключусь и помогу ему в реализации. У него в июне будет премьера детского спектакля «Иванушко» по «сочунушке» Ефима Честнякова. Этот спектакль поставила Дульщикова еще в 2009 году . В спектакле занят был я и шесть детей, семи – восьми лет. По сути это моноспектакль. И для Даниила это открытие, что-то новое – он никогда такого еще не делал, и я рад, потому что это моя задача, чтобы актеры не заштамповывались, а все время открывали в себе новые грани. В спектакле «Post Scriptum» я предложил Алине Костюк роль, в которой она совершенно на себя не похожа. Больше полугода работы, истерик, срывов – я настаивал – в результате оказалось, что все это не зря, не случайно. Очень много интересного открывается в актерах, то, что в репертуарном театре было бы сложно вскрыть. Потому что в таких театрах – производственный процесс и совершенно нет времени заниматься артистом и его индивидуальностью. Это называется «амплуа». Для режиссера, в репертуарном театре - это большая работа, риск, время.
У меня сейчас в труппе четыре актера. В этом году придут еще двое. И у нас в театре есть возможность – делать эксперименты, открывать артистов с другой стороны. Никто нас никуда не гонит.
Поразительно, что другие режиссеры – крупных, известных театров, говорят зачастую только о проблемах и препятствиях, а вы, наоборот, только о возможностях, которые видите.
Трудностей очень много, но я не хочу концентрироваться на этом. Когда говорят, мол, сейчас такое время… Господа, как было двадцать четыре часа в сутках тысячу лет назад, так и осталось. От нас зависит, чем мы это время наполняем: если проблемами – начинается трудное время, гонкой за деньгами – алчное. Не смогу я ничего создать, если буду заточен на негатив. И хочется верить, в актеров верить, даже когда они сомневаются в себе, и ты уже почти отчаялся, но существует та последняя капля надежды, которая прорастает. Думаете, мне никто не говорил: да куда ты едешь, что делать-то там будешь? Но я продолжаю идти своей дорогой , и люди постепенно затихают и начинают относиться к этом по-другому. Вода камень точит.
Но ведь пригласить талантливого хорошего режиссера стоит денег.
Я скажу так: еще никто никогда не отменял простые человеческие отношения. Когда я звоню Евгению Ганзбургу (художник по свету, который работал со всеми значимыми российскими и западными театрами, включая Мариинский и МХАТ. — Прим. ред.) и говорю: мол, так и так, очень хотелось бы с вами поработать, и он отвечает, что, конечно, приедет. При том, что обычно речь идет о сотнях тысяч рублей. И это говорит еще об уровне самого мастера. Когда ты существуешь только ради денег, что-то потом там, сверху, забирается у тебя. Если Бог тебе дал талант, ты должен его дарить другим, ведь бог через тебя говорит, а если ты ориентируешься только на коммерческую жилу, то все пропадает. А Ганзбург приехал и сказал: я тебе помогу, потому что мне это интересно и я хочу тебя поддержать. И это поразительно. Деньги ты всегда найдешь, где заработать. И если честно относишься к тому, что делаешь, все как-то сразу начинает получаться: и люди притягиваются нужные, и обстоятельства, и ситуации складываются.
Вы говорили, что фестиваль дает толчок к новому спектаклю.
Фестивали вообще дает мощный толчок к развитию – происходит аккумуляция. Смотришь других, знакомишься, слушаешь, иной взгляд на то, что делаешь. И когда ты режиссер, уже начинаешь по-другому все впитывать – не как созерцатель, а анализируешь, оцениваешь театральную ситуацию, людей. Идея сценографии Сартра родилась у меня в Пятигорске на фестивале «Малых городов России». На этом же фестивале нас пригласил Олег Лаевский на «Реальный театр», а на «Реальном» — на «Фестиваль театров для детей». И такая вот цепочка «случайностей» приводит к не-случайностям. Когда ты думаешь: «Надо же, в Новокуйбышевске — Сартр?!» Дикая же вещь, если подумать. Но история «Грани» говорит за себя: в театре ставился и Сервантес, и Бергман, и Кокто, и Хименес и Стриндберг. И Сартр с этой точки зрения не алогичен – он вписывается. Когда приезжаешь на фестиваль малых городов, то видишь тенденцию, что именно в таких городах, не увеселяют публику, а заставляют её думать.
В столице это более размыто – там «двести театров». Одно то, что мне говорят, как после спектакля люди несколько дней его обсуждают, не могут успокоиться, несказанно радует. Хуже, когда нечего сказать – ни плохого, ни хорошего.
Осенью едем в Саратов, а сейчас в «Театр Наций». В 2015 году в «Грани» состоится седьмой фестиваль «ПоМост: Провинциальные театры России». Программа большая и разнообразная: театры кукол, пластические и драматические — для детей и взрослых. Фестиваль «ПоМост» не конкурсный, поэтому мы стараемся расширяться в плане жанров и географии. Заявки не принимаем, я сам приглашаю театры, нахожу по фестивалям, советуюсь с ведущим критиком и экспертом современного театра,театроведом Мариной Дмитревской.
Комментарии (2)