И С К У С С Т В О
В 2018 году Париж во второй раз принял персональную выставку скульптора-мифолога, а ценители искусства со всего мира от Токио до Нью-Йорка приобретают узнаваемые работы из бронзы в свои коллекции.
Первое, что приходит в голову, когда видишь ваши скульптуры, это то, что они очень напоминают Пермский звериный стиль.
В них содержится многое: это и местные особенности, и свой собственный характер, и следы давно ушедших цивилизаций. Мне интересно историю и культуру рассматривать в едином контексте. Если разбирать работы детально, то будет понятно, что там чувствуется влияние Вавилона, Древней Греции и тюркские миры.
Наверное, Урал вам все же помог в э том, задал направление. Ощущаете ли вы это?
Суровый Урал особенный в своем ландшафте, сложных хребтах и горных массивах. В какой-то степени это отражается и в моих работах. Поверхность скульптур – грубая, шероховатая, напоминает некую окаменелость. При взгляде на них кажется, что это раскопанные артефакты древних цивилизаций.
В каком мире живут ваши скульптуры? Какую историю вы в них закладываете?
Как определяют некоторые искусствоведы – это авторская легенда, авторская мифология. Основа всех работ, так или иначе – миф. Ведь это попытка понять мир, то, как было вчера, как есть сегодня, и как будет завтра. Мне интересно показать в своих скульптурах тему времени. По времени создания они современные, а по содержанию их с таким же успехом можно отнести и в прошлое, и в будущее. И так как мы говорим о формате скульптуры в современном мире, то важно, как мне кажется, чтобы в работе было новое содержание, дополнительные коды и смыслы. Если мы будем только следовать утратившим новизну и свежесть методам, которые были заложены раньше, и ничего нового не будем привносить, это касается не только скульптуры, живописи, но и других профессий, то будет неинтересно, скучно, новизны не будет. Эта пища для ума и сердца должна заставить нас задуматься.
На что вы тратите больше времени: на создание скульптур или на изучение какой-то информации?
Сложно сказать. Сейчас идет такая борьба. Я и раньше это понимал, но сейчас особенно сильно. Идет битва двух сторон. Первая – ты как скульптор, как творец должен находиться в мастерской, а еще лучше никого не видеть, не слышать, чтобы тебя не отвлекали, и делать свои работы. Второе – это организации выставок, встречи, переговоры, переписки, составление писем и планов. Все способы продвижения себя как автора – это уже вторая составляющая, на которую много времени нужно потратить. Соответственно, эти две стороны встречаются, и одна всегда другую вытесняет.
Как вы относитесь к тиражированию работ?
Все работы имеют реплики, самое большее их количество – девять-двенадцать. Они все считаются оригинальными, авторскими и имеют равную ценность. Во Франции во времена Огюста Родена мастера стали злоупотреблять тиражом реплик, поэтому там вышел закон, ограничивающий количество копий до двенадцати. Многие скульпторы до сих пор придерживаются этого негласного правила.
Среди ваших работ есть бестселлер – скульптура, которую хотят заполучить многие?
В последнее время это скульптура «Аю бала», изображающая младенца в большом шлеме в виде медведя, сам ребенок будто окутан панцирем брони. Слова в названии скульптуры «аю» и «бала» тюркские, означают – «медведь» и «ребенок». Эта работа – рассуждение на тему поколений. Я вырос в татарской семье. У нас по традиции родители, воспитывая сына, часто говорят ему на татарском языке: «Будь сильным, как медведь». Они сравнивают своего ребенка с сильным животным, наделяют его защитой и закладывают самые лучшие черты предков. Часто их произносят, когда ребенка успокаивают, гладят по голове или парят в бане, чтобы он не плакал, тем самым воспитывая его, прививая ему силу и терпение. Я с детства помню, как меня и братьев воспитывали этими словами. Мне было интересно запечатлеть это в скульптуре, одновременно отразить эту мысль в минимализме, современном контексте, шаманизме, этнике и символизме, мифологии, чтобы читался новый рассказ, чтобы он продолжался.
Текст: Анастасия Толкач. Фото: Павел Оглобин
Комментарии (0)