Мы встретились с историком и литератором Кириллом Кобриным в разгар лета, практически сразу после завершения чемпионата мира по футболу, чтобы поговорить, о том, как меняется городское пространство, что ждет территорию Стрелки и как в закрытом городе Горьком появился джазовый клуб.
Праздник закончился, и все чаще ощущается пустота пространства, которое еще недавно было заполнено шумными толпами иностранцев и гуляющими болельщиками. Каким образом вы определяете произошедшее?
Во время подготовки к Чемпионату многие города поменялись: было вложено какое-то количество денег в инфраструктуру, что-то починили, где-то проложили дороги. Хотя, честно говоря, я не верю в срочные постройки дорог, особенно в России, где с дорогами всем известно, что происходит. Но предположим, что в этом была какая-то польза. Дальше мы имеем строительство гостиниц, спортивных объектов и стадионов. С гостиницами интересная история. У нас в стране до сих пор актуально старое представление о том, что гостиница - это шик из американских фильмов пятидесятых годов, куда заходишь, а там огромный номер, горничные бегают и обязательно сидит портье. Но на самом деле, гостиница - вещь обычная. И нужна только затем, чтобы человек со средним и даже ниже среднего достатком мог нормально переночевать, принять душ и пойти дальше.
Но ведь для того, чтобы в городе гостиницы имели смысл, нужно чтобы в город приезжали туристы. И вот здесь начинается другая история. Я не уверен, что ситуация с туризмом в Нижнем Новгороде в ближайшем будущем изменится к лучшему. К сожалению, - и я подчеркиваю: к сожалению, - потому что я родился тут, тридцать шесть лет жил в нем и по-своему очень люблю. Мне ужасно жаль, что, когда идешь по знаменитой Верхне-Волжской набережной и она пустая, ощущаешь катастрофу. Это значит, что за двадцать с лишним лет после распада Советского Союза, после открытия города не было сделано ничего или то, что было сделано, было сделано неправильно. Я не даю оценок, но результат налицо.
Может, сделано недостаточно?
Дело в том, что туристов мало и больше их, если Нижний будут продолжать маркировать как “Город Козьмы Минина”, не будет. Городу нужен нормальный путеводитель, написанный человеческим языком. Локальные гиды не в счет. Допустим, вы житель Красноярска и решили впервые съездить в Нижний Новгород. Логично, что вы забьете в поисковике название и первым результатом будет страница города в “Википедии”. Загляните ради интереса на эти прекрасные страницы, и вы поймете сразу всё, что нужно знать о туризме в Нижнем Новгороде.
В то же время после чемпионата мира в городе появилось много объектов, которые становятся новыми общественными пространствами и привлекают туристов.
Я придерживаюсь точки зрения, что спортивные события, особенно чемпионаты и олимпиады, оставляют после себя руины. Такая участь постигла, например, Пекин и Лондон, в котором я жил недалеко от брошенных Олимпийских объектов. Поверьте, даже в Лондоне, где квадратный метр стоит гигантских денег, власти не знают, что делать с этими олимпийскими объектами, расположенными далеко от метро и транспортных развязок.
Превратить их в офисные пространства - тоже не вариант: компаниям важно находиться там, где есть продуманная инфраструктура. В Нижнем с этим не легче: пустырь на Стрелке, рядом с которым приземлилась эдакая летающая тарелка, похож на торжество смерти. Смерть - это когда пусто и чисто, когда вокруг никого нет.
При этом пустующие заводы сейчас стало модным превращать в арт-кластеры, а заброшенные фабрики - в лофтовые коворкинги.
В нашу эпоху использовать бывшие индустриальные зоны в новом контексте - дело обычное, причем они подвержены определенной логике развития. Сначала там появляются уличные художники, сквоттеры и прочая подобная публика, потом туда приезжают молодые дизайнеры, обживают пространство. При этом на данном этапе вокруг еще царит запустение. После возникают девелоперы, они что-то пронюхали, они устраивают бум вокруг нового “прогрессивного, “продвинутого” и “модного” района. Ведь средний класс еще надо заманить в подобные места. Пока девелоперы окончательно не джентрифицировали подобное место, здесь царят хипстеры, пьют oat milk latte и варят IPA. Наконец, приходит буржуазия, средний класс - открывают сетевые кофейни и рестораны, супермаркеты подороже, магазины органической еды и прочее. Такова логика джентрификации. Яркий пример - Шордич (район в Лондоне - прим. ред.), который еще двадцать лет назад был довольно разбитным, дешевым и полным жизни. Сейчас в Шордиче ни в бар, ни в кафе с моими доходами не сходить. Жить - тем более сложно. Притом, что Шордич обычно показывают как витрину, как самое лучшее. На Стрелке в Нижнем, где были обнаружены пакгаузы, - другая история. С этой территорией можно поступить по-разному: взять пример с Германии, где много фабричных строений и шахт было превращено в галереи и институции современного искусства, или построить офисы для креативного класса. Но в первом случае нужно иметь много современного искусства, а во втором - большой креативный класс, как в Лондоне или Москве.
Я хорошо помню Стрелку. Там был порт, там текла своя жизнь. Туда проходили настоящие грузовые суда. Там стояли настоящие краны, которые грузили и разгружали настоящие вещи, произведенные настоящими людьми на настоящих заводах; за это настоящие люди получали деньги и вели свою настоящую жизнь. Они могли нравиться или не нравиться; жизнь была хорошая или плохая - не важно, я не об этом. Но это была жизнь. Это была важная часть экономики, благодаря которой всё вокруг нас существует. Тут актуальна проблема сохранения реального прошлого, а не консервов.
Как вы думаете, способны ли архитектурные проекты и внимание урбанистов вернуть к жизни территорию Стрелки?
Архитекторы и дизайнеры могут создавать отличные проекты, но все-таки городского развитие базируется на общественных и экономических потребностях.
Можно сделать крутой проект, но он будет нарушать логику пространства. Я не говорю об эстетике с архитектурной точки зрения. Нет, наоборот, фотографам может очень нравиться нынешняя Стрелка и стадион. И я думаю, что, если позвать Андреаса Гурски (немецкий фотограф - прим. ред.), он сделает совершенно потрясающую серию снимков. Но, если говорить серьезно, это место может быть полным жизни, если учитывать, чем является Нижний Новгород во всем его многообразии.
Вы прожили в Нижнем долгое время - скажите, что вас радует в городе, когда вы возвращаетесь?
Здесь появляется всё больше и больше интересных людей. И это люди вашего поколения. Сейчас мне гораздо интереснее говорить с молодыми людьми, чем со своими ровесниками. Я вижу, что новое поколение много читает, много слушает, много знает, и что-то делает. Это действительно так: молодежь думает иначе. Во многом благодаря развитию культурных институций. Если бы не было места, где мы сейчас сидим (интервью проходило в Арсенале - прим. ред.), ваше поколение развивалось бы совсем другим образом в Нижнем.
Я очень подозрительно отношусь к слову “традиции”, от него сразу хочется убежать подальше и спрятаться. Но в случае институций важны традиции. Во второй половине семидесятых годов в закрытом городе Горьком, где жизнь была довольно жесткой, в Московском районе появился музыкальный молодежный клуб (ММК). Его создал ныне покойный, увы, Слава Уланов и Семён Подкар, которого тоже, к сожалению, уже нет с нами. Люди приходили туда, чтобы послушать запрещенную рок-музыку, которую там крутили под прикрытием лекций и “тематических дискотек”. При ММК существовал джазовый клуб, где с 1981-ого по 1985-ый год я живьем переслушал почти весь отличный джаз, который был в советском полуандеграунде. Там же выступали все,вроде арт-ансамбля “Архангельск” или саксофониста Чекасина. Как их умудрялись привозить? Это было невероятно. Сейчас такого нет, несмотря на то, что джаз снова стал очень модным во многом, конечно, благодаря хип-хопу и электронной музыке. Все хипстеры Лондона слушают только соул, джаз и фанк. Сейчас появилось множество потрясающих, уже серьезных джазовых артистов нового поколения. Но мир стал совсем другим.
Интервью: Дарья Колосова
Фото: Анатолий Козьма
Комментарии (0)