ТОП 50: Ирада Аюпова

Вы родились в Азербайджане, каким было ваше детство?

Я выросла в поселке Серебровский при нефтепромысле, это часть Баку. Город был в чем-то похож на нынешнюю Казань или Питер по духу. В нем преобладала территориальная идентичность, люди гордились, что они жители Баку, независимо от национальности и вероисповедания. У нас во дворах, состоящих из двухэтажных домов, жили лезгины, татары, русские, армяне, азербайджанцы. Мы могли постучаться в любую дверь, вместе гуляли на свадьбах, выручали друг друга, дети ели за общим столом, ходили и на Навруз, и на Пасху. Для нас было, прежде всего, важно, честные, добрые, отзывчивые ли люди вокруг нас.

Когда вы начали ощущать себя татаркой?

С раннего детства. В союзной республике было больше свободы в плане религиозных обрядов, мы говорили на родном языке, хотя он и отличался от казанского диалекта, у нас была своя кухня, мы часто приезжали в Татарстан (у меня отец с Нурлата).

Казань – какой город по счету?

Третий. Потом мы переехали в Нижнекамск, в ноябре 1993-го, когда в Азербайджане начались вооруженные конфликты. Это промышленный город, там реально было найти работу. Мне полгода не в чем было выйти на улицу, но я была счастлива, потому что моя семья, муж, ребенок, все мы - жили вместе, а ведь были семьи, где люди теряли близких, распадались браки. Знаете, любая война - это зло.

Сколько вы работаете в архиве?

Полтора года. Вообще, мне интересно менять сферу деятельности. Мне нравится учиться, очень многие процессы в архивном деле мне были понятны, начиная с реставрации документов, поскольку моя первая специализация - математическое моделирование. На некоторые вопросы я ищу ответы, к примеру, по поводу концепции комплектования. Архив – организация, которая обеспечивает сохранение необходимой информации. Но что нужно? Это, своего рода, футурология. К нам приезжала специалист из Швеции, говорила об утилизации радиоактивных отходов, это, безусловно, важная тема. В Казани первые заводы в 19 веке загрязняли наши водоемы, но природа могла еще их переработать. Нынешние - нет. Важная сфера – информация по заболеваниям: были ли они раньше на этой территории, восприимчивость к препаратам и так далее.

А вдруг вы ошибетесь, возьмете не то?

В Китае хранят все. Проблема в том, что меняются носители информации, вместо писем и фото – Фейсбук и Инстаграм. Авторы формата мп3 назвали его мертвым форматом. Трудно определить идентичность, достоверность электронных документов. Вот сейчас у вас есть цифровая подпись, она работает три года, а что будет потом? Что такое электронный документ – pdf или информация в нем? Чему доверять? Поэтому, к примеру, мы используем каменные диски для аудио-визуальных документов - их нельзя перезаписать.

Какие у вас были личные находки?

Есть интересные личные документы, очень сентиментальные вещи. В «Углу» по письмам репрессированных поставили спектакль «Свидетели». После него ты понимаешь, что жизнь человека - очень сложная вещь, однозначно оценивать ничего нельзя. Сейчас мы готовим к столетию ТАССР несколько томов документов, и я вновь вижу, что многие события в мире обоснованны. Еще в 1917-м году большое количество татарских сообществ посылали телеграммы с приветом сначала Керенскому, потом большевикам, говоря: неправильно, что раньше был один народ, а остальные - инородцы. То есть тогда национальная политика была достаточно взвешенной, у людей появилась возможность называть себя татарами и создать свою республику. Когда задаешься вопросом, почему произошло что-то, ты можешь поднять документы, увидеть множество нюансов, увидеть, что люди тогда были другими, и на события надо смотреть с их точки зрения.

Вам приносят личные архивы?

Да, этот процесс начался до меня. Сейчас мы получили большой массив информации по строительству Казанской дамбы. Нам важны и официальные документы, и личные, потому что через них можно понять, как можно было поднять тысячи людей на строительство Казанского обвода, что ими двигало? К сожалению, собственные архивы быстрее портятся и теряются. В истории такое уже было, когда перешли на бумагу, которая сгорела, когда исследователи по глупости заходили в хранилища с факелами. Даже нынешние письма через двадцать лет не прочтешь, бумага плохая. Мы уже используем электронные копии. Вот письма Джалиля уже нечитаемые. Другая проблема - люди многое выкидывают, как мусор, потому что мы все живем сегодняшним днем. В «Свидетелях» были письма мальчика Азата Ахметзянова: отца репрессировали, мать сослали в Челябинск. Он ей пишет, как ее любит, как работает и учится, поступает в институт, что хочет стать врачом. Он идет на фронт и погибает за страну, которая отняла у него детство и родителей. У нас люди думают, что все им должны и живут одним днем. Знаете, у нас во дворе много деревьев, потому что у меня хорошие соседи, думающие о будущем. Я сама посадила всего два цветочка, очень сожалею, надо бы больше.

У Ирады Аюповой два высших образования, она инженер-математик и юрист. Первая работа в Татарстане - инженер-программист «Нижнекамскшина». Семь с половиной лет трудилась в министерстве культуры. Также она руководила отделом кадров, занималась инвестициями, работала в бухгалтерии, возглавляла комитет поддержки предпринимательства Казани.

Текст: Радиф Кашапов

Фото: Юлия Калинина