Рабит Батулла: «Cорок процентов крови в организме теперь – немецкая»

С какого возраста вы себя помните?

Примерно с трех лет, несколько эпизодов. Первый: в киноклубе в здании бывшей мечети показывали черно-белое кино, где черт кидал людей в кипящий котел, я от страха спрятался под скамью, по словам матери, до окончания оттуда не вылезал. В деревне, где мои родители работали учителями, помню табун лошадей до двухсот голов, я выходил со двора смотреть, как они возвращаются с пастбища. Был там дед, который запрягал зимой сани, летом телегу, я ждал его, потому что он был пасечником и угощал меня медом. Я называл его Алла бабай, а он говорил - я Бал бабай (Медовый дед), довозил меня на лошади до дома. 22 июня 1941 года помню, как на фото, в мизансценах, кто где стоял. Я встал, наверное, в шесть-семь утра, а дядя Саубан не хочет в армию, у него трое дочерей, сын, а люди уже массово уходят. Наверное, выпили, дочери плачут, его бьют по ногам, говорят, видимо, про военный трибунал, выводят во двор, не могут, он случайно задевает меня, я падаю на мешки с зерном. В 1940-м урожай был хорош, так что я так амортизировал. После этого, кстати, начался голод. Дядю увели связанного, на улице звучит гармонь, песни, а он погиб в первом же бою, дети росли сиротами.

Вы себя считаете деревенским?

Я деревенщина в городе, этакий мещанин во дворянстве. Есть у меня такие черты, как невоспитанность, отсутствие дипломатии, могу в лицо сказать правду, хотя можно и умолчать, и отделаться витиеватыми фразами, это мой недостаток.

Есть различие между юбилеями?

Я вот не чувствую, что мне восемьдесят. Конечно, здоровье, некоторые физиологические изменения есть, я могу попасть в книгу рекордов Гиннесса по болезням.

Нурбек Батулла

Что вы за год сделали?

У меня была сложнейшая операция на сердце, длилась она восемь часов сорок пять минут, меня отключили, я был на искусственном, остался шрам длиной в метр и восемнадцать сантиметров, сорок процентов крови в организме теперь – немецкая, я жене крикнул по прибытию «Хенде хох». Так что я много потом работал. У меня семьдесят одна книга, сейчас готовлю десять томов, читаю корректуру. Это будет, не считая новых рассказов, сборником документов событий, людей, с которыми я встречался. Четыре тома уже готово, в течение года выпустим все. В семидесятые я попал под политическую опалу, мог бы спиться под забором, но стал ходить по старикам, расспрашивать их. Восемьсот сорок человек получилось: Сара Садыкова, Наки Исанбет, Баки Урманче и так далее. Энциклопедия татарской жизни. Магнитофона нет, придумал себе скоропись - по пять часов разговариваю, потом столько же дома расшифровываю. Голова пухла. Также я выпустил несколько биографий - Авзалова, Туфан, Такташ, Хаким. Что-то вроде ЖЗЛ, фотоальбом с комментариями. Теперь редактор, покойный, мне сказал - успей выпустить документы. Это мои последние дела. После этого у меня не останется ничего, так, по мелочи. Моя цель - оставить все мои сочинения людям. Что потом делать - не знаю. Человек умирает, когда выполняет свою миссию - или меняет цели. Тукай выполнил свою в двадцать семь, Христос - в тридцать, пророк Мухаммад (мир ему и благословение) - в шестьдесят три. Я думаю, у каждого есть свои способности, их только надо раскрыть. Видит бог, что не раскрылся человек - дает ему еще десять лет. Так что бесталанные долго живут. Много тому примеров. Нури Арсланов до шестидесяти лет писал туфту к красным датам, органы его любили Появились Равил Файзуллин, Радиф Гатуллаин, Зульфат, мощная плеяда, что ему делать-то? Он в семьдесят стал шикарным поэтом, переводил с персидского Хайяма, догнал их, они начали называть его учителем,

Как вы воспринимаете работы старшего сына Нурбека?

Я им обоим неназойливо помогаю. Всегда боялся, чтобы они заставят краснеть, теперь я живу так, чтобы они не краснели за меня. Вот, к примеру, говорят: Батулла перевел Коран, а сын у него полуголый танцует. Это абсурд, в «Алифе» он одет так, как мужчине можно читать намаз. Это примитивные мнения.

Сейчас по полочкам разложу. У арабов есть танец живота. Ислам не запрещает рисунки, в Коране таких слов нет, а я ведь даже не пятьдесят раз его прочел. Вот Баки Урманче, хафиз, закончил медресе «Мухаммадия», скульптор, художник, каждый день читал намаз, даже когда сидел в тюрьме. Да, идолов делать нельзя, но это слова времен идолопоклонничества в Мекке, сейчас такого явления нет, пожалуйста, рисуй, но не поклоняйся. Бабур-султан, глава империи великих моголов, сам живописец, при дворце держал огромную армию художников, сохранились его миниатюры. У казанского Мухаммед-Амин хана во дворце был театр, танцовщицы. Штука в том, что в хадисах запреты есть, но ведь это не Коран. Есть хадис, что пророк говорил: не рисуйте меня, грех, но ведь он был скромный, не тщеславный, речь идет об этом. А музыка? Муллы в наше время гоняли гармонистов по ночам.

Откуда это пошло? Таких хадисов даже нет, не то, что в Коране. Ведь - как же азан? Это же вокальное искусство. Чтение Корана нараспев, по правилам - это невероятное искусство. И его отрицают муллы. А разве каллиграфия - не искусство?

Или вот каляпуш. Сидит, значит. такой вот мулла на ужине. Заходит парень-шофер, ему он кричит: где твой каляпуш?. Вот и вся деревенскость. То, что мулла такое кричит - это же грех. Даже Аллах говорил пророку - зачем ты заставляешь принимать веру? Объясняй. Половина Аравии читает намаз без каляпуша, это не атрибут ислама.

Помню, как одна абыстай таскала женщин за волосы, потому они не носили платки. Это не по-исламски. Что там, даже спрашивать читаешь ли ты намаз, держишь уразу – нельзя. Ведь если ты не читаешь, не держишь, но боишься обидеть людей, ты врешь. Все это - твое личное дело. От всего этого мне тяжело. Сплошное мракобесие. Я вот сам ношу шапку: мне подают садака, говорят, что я мулла, хотя на мне - турецкий военный убор, он от меча защищает.

Байбулат Батулла

Ваш младший, Байбулат, вернется в Казань?

Его дух всегда есть, но сейчас он востребован в Москве, снимет сериал для СТС, к лету закончит. Смелое начинание, ведь раньше он выдавал только короткометражки, довольно интересные, «Ноль с половиной» я не понял, а вот «Половинки», «Сокращение», To run, or not to run - довольно интересные, профессиональные. Видно, что он тянется к иносказанию. Казань Байбулат не бросит, хотя, думаю, как у состоявшегося режиссера у него будут заказы в Москвы. Но здесь его могут сожрать самозванцы от кинематографа, он же грамотнее их. Много чего снято в Татарстане, а посмотреть нечего. Я сам сделал семь фильмов, народ смотрит, а по мне - туфта. У меня вот много сценариев, он на них не обращает внимании, может, когда-то ему это и будет нужно, а, может, он меня и писателем не считает. Они оба боятся, что поднялись только из-за авторитета Батуллы. Отсюда и некоторое отрицательное отношение, желание ходить в стороне. Когда выиграл миллион на «Кинотавре», говорили, что это из-за за отца. Ну откуда эту татарву знают на кинофестивале? Я ведь и на телевидение попасть на могу, убрали мои «Уроки Батуллы», мол, старый.

Оба сына закончили хореографическое, сами поступили. С точки зрения артистов балета у них средние способности, Нуриевы не получатся, но училище дало им интеллект. Нурбек - мастер народных танцев, при этом он не хочет их танцевать, хотя тот же Эсамбаев таким образом стал королем танца. Я предлагал ему работать в этом направлении, готов репертуар для гастролей, а он отправился учиться на режиссера, хотя я думаю, он мог бы воссоздать новый татарский танец, не тот, что состоит из пяти па, а настоящий.

У вас есть свободное время?

Я никогда не скучаю. Даже если выйду в лес - там животные, птицы, змеи, цветы. Никогда не сидел без дела, могу удить рыбу, играть на гармони и курае, собираю декоративных лягушек и кинжалы: без ножа, вообще, на улицу не выхожу.

Рабит Батулла закончил актерский факультет театрального училища имени Щепкина и Высшие литературные курсы при Литературном институте. Работал актером в театре имени Камала, режиссером театра кукол и детской редакции Казанской студии телевидения. преподавал в театральном училище, руководил театром сатиры при Доме актера. Первую книгу, повесть-сказку «Зовут меня Дурткюз», выпустил в 1966 году. Сделал толкование Корана на татарском. Его старший сын Нурбек – балетмейстер татарского ТЮЗа, в этом году получил премию «Золотая маска», Байбулат – кинорежиссер, выиграл спецприз «Кинотавра». Оба – номинанты премии «ТОП 50».

Текст: Радиф Кашапов

Фото: Юлия Калинина