«Но мы же говорим о рынке? А рынок – это когда тебя покупают»: круглый стол в галерее «Окно»

Выставка молодых художников «Другое время» вызвала целый шквал эмоций и откликов. Спорить и высказывать диаметрально противоположные мнения начали уже на вернисаже. Одни пришли в восторг не только от картин, но и от дерзкого перфоманса молодых поэтов, взбиравшихся на стремянку и читавших свои стихи у понравившейся картины. Другим, напротив, не хватило привычного академического консерватизма – с ораторами у микрофона и выстроившейся полукругом чинной публикой. Не было полного единодушия и у участников беседы. Первым попросили высказаться Юрия Круглова – в качестве зрителя, пусть и квалифицированного, историка искусства. К тому же, хотелось свежего взгляда со стороны: Круглов недавно приехал в Казань из Ростова-на-Дону.

Юрий Круглов: Что для меня главное в этой выставке? Она принципиально важна тем, что в ней не заинтересованы ни финансовая, ни социальная элита города. И культурная тоже не заинтересована. Потому что молодежь - самая беззащитная, нестатусная, неоплачиваемая. И вдруг, в этой галерее ребятам дали право высказаться, себя показать и предоставили все условия, дали шанс. И сейчас важно, чтобы этот шанс сработал по формуле «удачи надо превращать в победу». То, что картины здесь, на выставке - удача. А что же будет победой? Социальное признание. Но у меня к художникам одновременно и похвала, и критика.

Татьяна Лескова: Начните с похвалы.

Ю.К.: Картины искренне показывают, что волнует художников. К счастью, я не увидел политизированных картин, острой эротики и негатива. Но вот особенность: здесь на удивление осознанный позитив – а это дорогого стоит, это говорит о том, что молодой художник при отсутствии финансов, социальной поддержки тем не менее пишет. Он верит в себя. И в значительной части выражает эту веру в ярких цветах, что говорит о психологическом настрое. Поговорив с авторами, я обнаружил и довольно высокую культуру, то есть люди рисуют осмысленно.

Т.Л.: А что же вам, в таком случае, не понравилось?

Ю.К.: Авторы картин пришли на вернисаж какие-то зажатые. А художники, тем более молодые, по моему субъективному мнению, должны представлять собой готовую программу своего творчества. И представлять ее дерзко, креативно, парадоксально, вызывающе. Художники – визуалы, однако одеты были скромно. Это не отсутствие средств, а нежелание. И я им этого не прощаю. Когда-то в столицах, да и сейчас в крупных городах художники своим внешним видом показывали свою программу. Не только картиной – они усиливали своим поведением и внешним видом содержание и ауру собственного творчества. А картина у некоторых была даже только дополнением к программе. Куда более безалаберными и расхристанными были поэты. Когда поэт – взлохмаченный, с торчащей бородой, невнятной речью темпераментно кидает в толпу какие-то слова, даже не удосуживаясь их выговорить – это замечательно. И правильно – да пусть думают, что хотят. Вот это был настоящий вызов молодого поколения.

Т.Л.: А давайте спросим у художника: Алексей, почему вы были так скромно одеты?

Алексей Цыбисов: Я постоянно так одеваюсь. По мне, так я выглядел нормально. Хотя раньше, да, была яркая одежда. А здесь за меня говорили мои работы.

Т.Л.: Юрий, в вашей речи меня зацепило слово «вдруг». Светлана, насколько «вдруг» состоялась эта выставка?

Светлана Кузнецова: Более чем «не вдруг» во всех смыслах. Экспозиция строилась с определенными сложностями. У нас был некий, честно признаюсь, небольшой список молодежи. Сначала я столкнулась с некоторой инертностью со стороны художников, чему немало изумилась. Как-то вяло присылали по электронке фото своих работ, не было видно их творчества в полной мере. И тогда я пошла «в народ». Не зря же поговорка есть: мы в дверь – она закрывается, так мы в окно зайдем. Первым делом посетила мастерскую Алексея Цыбисова, отобрали картины и так он первым появился здесь у нас, стал «локомотивом» будущей экспозиции. Затем я познакомилась с другим, уличным художником, известным как Alesha Art. С этих художников начался некий драйв, и все - молодежь пошла. Художники как-то оживились, потянулись со своими работами, активизировались на электронной почте. В итоге собралась отличная компания. Хочу их перечислить: Алексей Цыбисов, Елена Грызунова, Катерина Конюхова, Alesha Art, Алина Замилова, Дарина Ильясова, Зульфия Мухамедьянова, Элемби Осипова, Ольга Ярикова, Вера Шмакова, Лейла Фаизова, Елена Алексеева, Надежда Иванова, Станислава Кудряшева, Фаниль Валиуллин, Мидат Валиев, Алена Ильясова, Александра Маренич, Анна Бозина, Рина Бланк. Стоит запомнить их имена.

Диляра Байчурина: Вначале, когда организовалась галерея, мы проходили по профессионалам, уже зарекомендовавшим себя, и целый год выставляли известных, популярных, маститых художников. Но однажды пришли к тому, что ходят к нам одни и те же, и выставляем мы примерно одно и то же. В течение года присматривались к молодым, так что выставка возникла совсем не случайно. Это концептуальное решение.

Т.Л.: Объясните мне первоначальную инертность молодых – это особенность нашей художественной жизни, менталитет города, тяжелое наследие провала в арт-рынке или иная причина?

Д.Б.: Давайте поговорим об арт-рынке и возьмем страну в целом. В этом плане Россия никогда не стояла в первых рядах. Конечно, у нас в активе прекрасные художники, великолепная академическая школа, соцреалим, авангард. Есть у нас одиночные галеристы, тот же самый Марат Гельман, худо-бедно формировавший коммерческий подход на арт-рынке, в том числе презентовал Россию на мировом уровне. Сколько таких гельманов? К сожалению, мы заигрались в войнушки, спорт и всякое прочее. А искусство само по себе. Если мы говорим о конкурентных работах, кто у нас на первых позициях?

Ю.К.: Известно кто, он недавно выставлялся в Казани - Никас Сафронов.

С. К.: Но это же конъюнктура!

Ю.К.: Но мы же говорим о рынке? А рынок – это когда тебя покупают.

А. Ц.: Важно еще понять, что вообще называется арт-рынком. Зачастую заходишь на разные сайты, видишь какие-то пейзажики-натюрмортики - и от этого уже тошнит. Вкуса у людей нет. Люди приходят и смотрят на то, что, условно говоря, может сделать фотоаппарат.

Т.Л.: А что вы хотите - рынок. Приходишь и выбираешь: кому картошки надо, кому спаржи хочется.

Д. Б.: Никаса Сафронова покупают - это так. Он конъюктурен, но это хорошо продуманное продвижение, плюс популярный в России формат – «рекомендует очень важный человек». При всем уважении к работам Алексея Цыбисова – это для нас он свежий, яркий, прекрасный, но такого рода эксперименты на мировом рынке есть. Мы думаем, что открываем нечто новое, а с другой стороны - это то, что российские зрители просто не знали в силу своей инертности. И спасибо, что есть художники, как Алексей - доносят до нас зрителей свежую мировую волну. Нам, конечно, надо бы научиться быть немножко сверху и немножко больше. Но, опять же, возвращаемся к тому же – менталитет, узость мышления и дурацкая привычка зрителей приобретать привычные пейзажики-натюрмортики.

Т.Л.: Как перебить эту тенденцию галеристам и художникам?

А.Ц.: Мне кажется, надо побольше таких выставок проводить, чтобы народ подтягивался во вкусах. И не просто народ с улицы, но привлекать уже каких-то государственных деятелей, чтобы через них искусство пошло бы в массы.

Т.Л.: Считаете, хороший метод?

А.Ц.: А почему бы и нет? С ними, деятелями больше СМИ на вернисажи приходят. Раскрою секрет: по просьбе «свыше» через галерею «Хазинэ» хотели закупить несколько работ Никаса Сафронова. Причем суммы там были ой-ой. Но вовремя спохватились и сказали «нет».

Т.Л.: А вы, когда творите, думаете о потребителе, о покупках, мировых трендах?

А.Ц.: Наверное, это моя ошибка, но когда пишу, вообще ни о чем не думаю. Для меня самое главное – результат, я туда всю душу вкладываю. Выпадаю из действительности.

Т.Л.: Как же в таком случае собираетесь вписаться в этот самый арт-рынок? Подчеркиваю не первую половину слова, а вторую – рынок.

А. Ц.: Надо больше выставок, чтобы о тебе узнали.

Ю.К.: А я считаю, что на этой выставке ребята упустили свой шанс. Картина сейчас является частью психологического мира того, у кого есть деньги. И этот мир должен быть или комфортным, или модным, или же встраивающим в философию жизни. Картины пресловутого Никаса как раз встраиваются: шляпки королевы Елизаветы – престижно, иметь картину с ее шляпкой - престижно.

Д. Б.: У нас есть такая прекрасная ярмарка на ВДНХ, где продается творчество разных художников. И приходит туда вместе с приличными художниками всякая шунтер-мунтер, извините за выражение: с собачками, обложенными стразами или непонятными жар-птицами- вырви глаз. При этом ценники немалые, но, самое смешное - такое покупается, есть потребители и того, и другого. Правда, любителей ремесла больше. Но как сформировать спрос на большое настоящее искусство?

Т.Л.: У вас есть инструмент для этого – галерея.

Д. Б.: Мы как галерея не можем себе позволить существовать просто как некая площадка для демонстрации образцов высокого искусства. У нас концептуальная задача, как раз таки по формированию вкуса и навыков понимания искусства. Громко скажу, но это миссия и наша концепция. Мы стараемся работать с клиентами, ориентируем, направляем, подсказываем срез: вот такой есть художник и такой, обратите внимание. Проводим обучающие мастер-классы по истории искусств, по направлениям живописи и так далее.

Т.Л.: Что менялось за время существования галереи в отборе выставок, отношениях с художниками, зрителями, покупателями?

Д.Б.: Прошлый год мы нащупывали формат галереи в нынешних условиях. Для себя определяли, можно ли совместить искусство и бизнес. Я искала бизнес-составляющую, и выясняла, можно ли планировать определенные вещи. Мне было интересно, от чего больше доходной части - от продажи картин или каких-то сопутствующих мероприятий. С одной стороны, хотелось понять, каков рынок и на что спрос. И клиенты постоянные существуют, несколько категорий мы для себя сейчас определили и возможные для них предложения. Второй момент – наша концепция «территория интеллектуальных открытий». Поэтому важны именно открытия и люди, которые приходят к нам ради некоей ауры, атмосферности. Они ждут открытий во всех видах искусства. Третий момент: мы все-таки думали, что финансовое положение художников немного лучше, чем на самом деле. Теперь мы четко знаем: практически все художники – голодные. Не то чтобы до искусства, а в прямом смысле – финансово. Если в советские времена был какой-то ручеек покупок от чиновников и определенный пул художников работал по заказу, на оформительских, реставрационных работах, то сейчас ничего этого нет. Выживают, кто как может. В прошлом году мы были с выставкой в Екатеринбурге, где есть прекрасные герои вроде олигарха Пумпянского, собирающего своих уральских, екатеринбургских художников. У него частная галерея, он меценат. В Казани таких людей нет. Я уж не говорю о том, что у нас филиал Суриковского института закрыли, под угрозой закрытия было художественное училище. Это настолько чудовищный перекос, страшная вещь.

А.Ц.: Интересно, когда закрывался филиал Суриковского института, я читал комментарии таких же молодых людей, как я, но других профессий. Писали: ой, да зачем эта мазня нужна, если хотят мазать - пусть едут в Питер. А не у всех есть деньги на Питер, вот этого никто не понимал.

Т.Л.: Алексей, у вас руки не опускаются? Вам двадцать семь лет и, наверное, вы не случайно выбрали эту профессию.

А.Ц.: Когда я учился в институте, то на протяжении нескольких лет ощущал, что нужен и сам себе, и преподавателям, должен учиться и получать какие-то оценки. И вот получил диплом, в июле 2015 года вернулся в Казань воодушевленный. Наступает сентябрь, и вдруг понимаю: я теперь в свободном плавании. Первые полгода была жесткая депрессия.

Т.Л.: Творчество вас кормит?

А.Ц.: Однозначно нет. Я сейчас работаю без выходных на трех работах. Получается тысяч двадцать, и прожить на них месяц то еще удовольствие. Пока живу с родителями, а если семья, жена… Так задумаешься и говоришь себе: надо в Москву или в Питер. Но, чтобы пробиться в столичные галереи, надо там жить. Замкнутый круг. Здесь с галереями тоже непросто. И люди ломаются. В нашей группе было одиннадцать человек, из них от силы пятеро что-то пишут, худо-бедно выставляются. Членов Союза художников тоже раз-два и обчелся. Кто-то вообще уходят в другую профессию.

Д.Б.: Здесь четко вырисовывается устаревший подход к организации процесса. Какая функция у Союза художников? Как и всех «мертвых союзов», типа Союза журналистов, писателей. Какой у них функционал? Права не отстаивает, никаких преференций не дает. Если раньше у членов союзов были какие-то преференции: санатории, дачи, творческие командировки, мастерские, строились дома, то что теперь? Ничего. Это устарелая конструкция, которая не шевелится. Я при всем уважении к другим музеям скажу о Третьяковке. Когда там все зашевелилось? Когда к руководству пришел менеджер. И вдруг – ажиотаж: о, выставка Серова! А то мы никогда не видели Серова. Но сформировать эту прекрасную очередь на выставку – великолепная идея. А прекрасные искусствоведы, долгих им лет жизни – такие инертные, изъясняются косноязычными псевдонаучными фразами, ленятся посещать выставки, смотреть новых художников. Отсутствует движение навстречу художникам и со стороны правительства. Например, отдают заказы, где необходимо проявлять творчество - в том же оформлении парков и скверов, кондовым строителям с избитыми, неинтересными проектами. А могли бы обращаться к художникам и получать интересные, яркие вещи.

Т.Л.: Где позитив? Что делать?

Д.Б.: На Сардинии я была в городе Оргозолото, мэр которого приглашает со всего юга Италии на остров художников «из народа». Они пишут картины прямо на стенах зданий – это называется «муралес». Проходя по улочкам попадаешь в картинную галерею под открытым небом, настолько красиво и живописно расписаны стены, и каждая – произведение искусства. Кроме картин на стенах можно найти философские изречения. Наиболее известное: «Работу, которую ты выбираешь – люби, тогда ни одного дня в жизни тебе не придется трудиться». Таких небольших городов- галерей на Сардинии несколько. Туристы едут туда толпами. Сколько раз я тут стучалась в разные двери и говорила: давайте делать галерею под открытым небом. Денег нет? На другое больше тратим. В нашем министерстве культуры и мэрии лежит целая концепция, написанная мною. При том, что я лично знаю этих людей, и все вроде бы не против, и даже говорят – сколько денег вам надо, мы понимаем: этой суммы хватит на очередную выставку-ярмарку или балаганчик на улице. Тогда вопрос – а зачем? Кому это нужно? И упираемся в то, что мы системно буксуем. Вот у нас в стенах Казанской Ратуши появилась возможность открыть «ОКНО» и показать: вот мы есть, обратите внимание. Сам факт замечательный: это изначально культурное, историческое место, и с руководством Ратуши мы нашли полное взаимопонимание и поддержку. Но вот наши загруженные политики в российских галереях бывают редко. Конечно, есть исключения вроде Эдуарда Хайруллина или Артема Силкина, но это исключения, которые лишь подчеркивают правило.

Т.Л.: Юрий Николаевич, а что происходит с арт-рынком в Ростове-на-Дону?

Ю.К.: Там уничтожили галерею для художников на набережной, но разрешили выставляться в парке. А это уже диктует некие обстоятельства. Что такое художники в парке? Это пейзажики-натюрмортики.

Д.Б.: Ну, эти жанровые ограничения - опять же наш менталитет. Вы были в Берлине в парке? Там выставляются и серьезные картины.

Ю.К.: В Ростове в основном картины покупают москвичи и немцы. Немцы даже организовали постоянный коридор переброса, в том же Берлине ростовское искусство сильно востребовано. И десятка два-три ростовских художников живут на немецкие деньги очень даже бодро и весело. Что нравится сдержанным немцам? Жизнерадостность, яркие краски, постоянный креатив, оригинальное мышление, энергетика. И на выставках от ростовских художников просто искры летят, многие приходят на вернисаж не столько на картины посмотреть, сколько на авторов. А в результате и картины покупают. Я пришел сюда со своей ростовской ментальностью и замерз. Но все же считаю, что казанская молодежь на этой выставке была хоть не громкая, но убедительная. Мне кажется, сюда придут серьезные инвесторы и серьезные игроки.

Т.Л.: Что каждый из вас испытывает по поводу казанского арт-рынка - оптимизм или пессимизм?

А.Ц.: Не скажу, что жесткий оптимизм. Всегда веришь в лучшее, но понимаешь, что есть сложности. И как раз эти сложности подпитывают, чтобы работать дальше.

Ю.К.: Мои чувства оптимистичны, а выставка – сигнал, что в молодых надо вкладывать, это серьезно, убедительно и перспективно.

С.К.: Надежда умирает последней, а у меня не умирает никогда. И вера, что любовь к искусству преодолеет все.

Д.Б.: Я как информированный оптимист, всегда буду говорить: все получится. Иначе зачем вообще во все это было ввязываться? Как минимум есть энтузиазм. В любом случае каждый должен делать свое дело. Художники творят, потому что не могут не творить. А мы не можем быть в стороне. В целом это очень созидательное дело. А созидательное дело непременно приведет к хорошему результату.