Режиссер Валерия Гай Германика в эфире «ОК на связи!» рассказала о съемках сериала «Школа», своем сложном характере и подходе к режиссуре, дочерях Октавии и Северине и городе Омске.
О первом опыте съемок. Я была беременна, и у меня не было выбора. Все в моей жизни происходит от безысходности. Эта была первая стоящая работа, которая подвернулась.
О поведении на съемочной площадке. Я заказываю 200 человек массовки на следущий день, а они мне 180 привозят и думают, что я не замечу. А потом стоят и говорят «форс мажор», я говорю - нет. У многих так прокатывает, особенно в потоке. А у меня не прокатывает. Я говорю везите еще 20, не будем снимать, потому что вы накосячили. А потом слух обо мне идет нехороший, и люди боятся ко мне идти работать. Хотят халтурить, а я не разрешаю. Я считаю, что если я заказала 200 человек массовки, это не очень требовательно. Это нормально. А в наше время кажется, что это очень
требовательно, и сразу ты злая сука.
О выборе и работе с одними и теми же актерами. Мне просто так удобно. Зачем мне что-то выбирать? Я люблю когда меньше выбора. Вот, например, приезжаешь на фестиваль – там один кинотеатр и к нему одна дорога. И я буду туда ходить. А когда тут кинотеатр и тут, и три дороги, я не могу. Мне очень сложно, я буду в отеле сидеть. С Агнией (Кузнецовой) пошло и хорошо, я знаю, что от нее ожидать. А нового кого-то надо пробовать, испытывать.
О профессии. Раньше режиссер была элитарная, закрытая профессия. Туда было сложно
попасть, как в космонавты. И я так к ней отношусь, я серьезно отношусь. Режиссер, настоящий режиссер, выходит на работу как на войну. Никогда для серьезного режиссера не было легкого времени.
О современных режиссерах. Вы видели современных режиссеров? Что мы можем дать друг другу?
Ничего! Мы на разных ветках какого-то трухлявого дуба сидим. К кому мне прислушиваться? Я глас вопиющего в пустыне в своей профессии. Мне говорят, что со мной никто работать не хочет. Да они врут мне специально – это с ними никто не хочет работать.
О сериале «Школа». Это художественное произведение, оно не документальное. Вы
представляете, если бы я все это пережила, что бы со мной было. Игровое кино не претендует на реальность. Оно просто так сделано было качественно, по заказу «Первого канала». И люди, не привыкшие к высокому искусству на телевидении, поверили в реальность. Это как
«Прибытие поезда». Синематограф начинался с документального кино, а потом людям показали «Прибытие поезда», и они были не готовы к таком виду искусства и подумали, что поезд на них едет и начали разбегаться. Со мной произошло то же самое. Я не хотела работать зеркалом. Но
искусство вскрывает прыщи общества. Когда оно высоко, оно работает как лакмусовая бумажка. Эмоции может вызывать только вещь искусная, поэтому она называется искусством.
О музыке. Музыка, бывает, дает вдохновение. Я вот только одну песню сейчас слушала – «Твои глаза» Лободы, а так я ничего не слушаю. Мне понравилась эта песня. Я подумала, что это шансон какой-то, а оказалось, что это популярная музыка.
Об именах дочерей. Это все вопросы праздные. Из серии «почему Володька сбрил усы?» и «Где
находится нофелет?». Мне просто нравится. Если бы я дочь назвала Баррикадой, я бы вложила великий революционный смысл в акт называния дочери. Или Вилена, как раньше называли советских детей. А я просто назвала, потому что нравится. Имя Северина я придумала лет за шесть до рождения. Октавию я еще не видела, когда придумала это имя – она была у меня в животе.
О желаниях старшей дочери. Она у меня не снималась в кино, потому что я давно не снимала кино.
Она снимется в клипах, каких-то роликах. У нее и гонорар есть. Последний свой гонорар она отдала на украшение храма цветами на Благовещение. Все свои деньги. Мы вместе приняли это решение.
Об Омске. Вы знаете, что город Омск построен на болотах, и это болотное сознание
определяет бытие. Мне кажется, что а Омске может быть все, у меня
бывший муж из Омска.
Комментарии (0)