В новом выпуске нашей рубрики «Коренные» кумир студентов СПбГУ, писатель, который, кажется, мог бы быть официальным лицом петербургской интеллигенции, Андрей Аствацатуров рассказал нам историю своей семьи: о купцах-олигархах, владельцах доходных домов, врачах и лингвистах.
История моей семьи, известная мне, начинается с 18 века. Моими предками по линии деда были две семьи ─ Малкиели и Жирмунские – которые сильно разветвились. Познакомившись с их биографиями, я узнал, что это были одаренные и неординарные люди.
Мой прапрадед по материнской линии ─ Савелий ─ жил в Вильнюсе, где сначала был купцом третьей гильдии, а затем определен в первую. Строго говоря, сегодня это сопоставимо со статусом олигарха. Его сын, Максим Жирмунский, мой прадед, жил в Петербурге. Талантливый врач-ларинголог, он сильно продвинул это направление в медицине. К нему за врачебной помощью обращались известные люди – генералы и министры. Будучи евреем по происхождению, Максим Савельевич получил разрешение жить в столице, а не за чертой оседлости.
Его жена Александра Яковлевна, урожденная Малкиель, была из очень богатой семьи. Ее предки ─ подрядчики, владельцы русско-американских заводов и домовладельцы, имели несколько доходных домов в Петербурге.
От этого брака родились Виктор Максимович Жирмунский, мой дед, и Раиса, моя двоюродная бабушка. Дед изучал филологию и разработал ряд ключевых ее направлений: поэтико-сравнительное литературоведение, диалектологию и сравнительную лингвистику.
Мой дед по линии отца ─ Георгий Николаевич Аствацатуров ─ был невропатологом. Одно время он работал в Кремлевской больнице, но затем вернулся в Ленинград, в Военно-медицинскую академию. Нельзя сказать, что он сделал большую карьеру, но среди его пациентов были герой Сталинградской битвы маршал Василий Чуйков и Вильгельм Пик – антифашист, руководитель коммунистической партии и президент ГДР.
Его жена Елена Алексеевна ─ врач-онколог. Бабушка работала в клинике на Каменном острове, где доктора, спасая жизни, трудились на износ. После перенесенного микроинсульта она вышла на пенсию: болезнь была несовместима с интенсивной деятельностью.
Ее отец, мой прадед, был нэпманом. Состоятельный живописец, он рисовал рекламу. Когда закончился НЭП, прадеда признали врагом народа. Он был наивно убежден, что арестовывают лишь воров, а все свои сбережения хранил в Сбербанке, так что НКВД даже искать ничего не пришлось. В 1929 году его отправили в Сибирь, где он создал новую семью.
Совсем недавно я начал чувствовать связь со своими корнями. Сейчас как раз работаю над новым романом, где будут прослеживаться элементы семейной истории. Хотя в книгах ничего не бывает абсолютно достоверным, поскольку главные задачи все же художественные. Персонажи книги – нереальные люди, даже если реальны их имена. Описываемые истории и ситуации происходили не с ними или происходили, но при других обстоятельствах.
Вряд ли бы я смог бы жить где-то, кроме Петербурга и Комарова, хотя есть места, которые очень люблю, скажем, Нью-Йорк. Но я хотел бы жить в нем образца 2000 года, а сейчас он изменился. Около десяти лет назад я приехал в Ингушетию читать лекции. Это тревожный регион, там были войны, пролито много крови. Я там совсем чужой. Странно, но у меня возникло ощущение, словно приехал домой. Показалось, что мог бы там жить.
Я дружу с Петербургом. Я порождение этого города и типичный его житель. Спокойствие, замедленность, жизнь на энергосберегающем режиме ─ это все про меня. Но у меня нет ощущения, что я часть глобального городского стиля. Может, у моего персонажа типаж подходящий этому городу: такой отрешенный, незадачливый. Вот мой коллега, писатель Евгений Водолазкин считает, что это такая поза, и вполне вероятно, он прав.
Я ужасно люблю показывать Петербург знакомым, приезжающим в гости. Как говорится, хлебом не корми, дай поводить по городу. Каждый день сам много гуляю: от Галерной до Гостиного двора, от Университета через Дворцовый мост до площади Восстания. Это все довольно большие маршруты. Сначала туристам необходимо показать центральную часть города: Дворцовую площадь, Эрмитаж, дворы Капеллы. Потом желательно отправиться на Петроградку. Там модерн – мы можем им гордиться. Я говорю все о брендовых местах. Они никуда не денутся, как бы мы к ним ни относились. Еще я бы показал Комарово, хотя это тоже уже бренд. А вообще у меня нет хипстерско-модернисткой версии города.
Текст: Камилла Джа
Комментарии (0)